И та и другая верно расценили это движение. Марина положила руку мне на плечо, а из Таньки словно какой-то штырь вырвали, на котором крепилась ее ярость. Она мигом обмякла, помрачнела, отошла в сторону, уселась на стул и уставилась в окно, за которым, ради правды, смотреть было совершенно не на что. Разве только на тополь, что с каждым годом все сильнее кренился к земле, готовясь когда-нибудь погрести под собой чью-то припаркованную на ночь машину.

— Господа, вы тогда документы готовьте, — попросила юристов Белозерова. — Ну а мы пока отойдем в соседний офис. Как понадобимся для подписания бумаг, вы нас позовите.

— Нам потребуется минут сорок или чуть больше, — уведомил нас один из костюмоносцев. — Начнем, господа?

Я открыл дверь офиса, пропустил в него Марину, после зашел сам и включил свет. Окна были занавешены, значит, сосед с чердака в гости заходил.

— Арсений, добрый вам день! — звонко произнесла девушка. — Я снова в гости зашла. Вы не против?

— Гость на порог — ставь самовар и пирог! — вынырнул из-под стола Гели домовой. — Так у нас говаривали бывало. Самовара нет, но чайком да пряниками с нашим удовольствием гостьюшку дорогую попотчуем! Вы пока устраивайтесь, а я мигом!

Мало того — он Марине еще и поклон отвесил! Сенька, который сроду ни перед кем спину не ломал.

Может, я чего не понимаю? Или чего не знаю?

— Буду очень рада, — ответила домовому тем же девушка, отчего Арсений маленько смутился. — Гость не вольный человек — где посадят, там и сядет.

— Умна, — раздался из угла голос моего приятеля с чердака. — Отрадно слышать. Скажите, барышня, это ведь на вас сейчас мое здание переписывают в соседней комнате?

— Ой! — чуть не подпрыгнула от неожиданности Марина. — А вы кто? И почему здание ваше?

— Модест Михайлович Рауш, — встал с кресла вурдалак. — Действительный статский советник. К вашим услугам!

Белозерова хлопнула глазами, глянула на меня, на него, а после изобразила книксен.

— Все так, — пояснил ей я. — Это здание когда-то было построено на деньги его семьи. После московского пожара 1812 года.

— Офигеть! — выдохнула девушка, еще раз повторила книксен и бодро протараторила: — Марина Белозерова, девица! Ну, почти. Отчасти!

— Мила, непосредственна, неглупа, — отметил Модест Михайлович, снова усаживаясь в кресло. — Пусть будет.

— Сразу, чтобы снять все вопросы: этот господин сродни Марго, — поняв, что без пояснений тут не обойтись, шепнул на ушко Марине я. — Понятно изложил?

— А-а-а-а-а, вот в чем дело! — протянула девушка. — Я-то понять не могу, почему даты не сходятся! Теперь ясно. И да, вы куда больше похожи на настоящего вампира, чем Маргоша! Такой прямо… Такой!

— Вурдалака, — поправил ее Рауш. — Иные наименования нашего вида на Руси считаются моветоном. Итак, что же вы собираетесь делать с моим домом?

В приемную вошел домовой с подносом, на котором стояли чашки «кузнецовского» фарфора, которые извлекались только для очень серьезных клиентов, вазочка с конфетами и блюдо с пряниками.

— Присоединяюсь к вопросу, — добавил я, сложив руки на груди. — Сенька, погоди со своим чаем.

— Я пошла к папе и напомнила ему, что на прошлый день рождения он подарил мне желание, — старательно хлопая глазами, прощебетала Марина. — Я тогда в… Не дома была, короче. Он спросил: «Чего хочешь?» Я сказала, что этот дом. Все.

— Не ответ, — лаконично заметил вурдалак.

— Абсолютно, — согласился я.

— Значит, так, Максим, — перестала включать дурака Белозерова.