– А о чем?

– О личных качествах в первую очередь.

– Каких?

– Важную роль играет сила воли, храбрость, самоотверженность. И главное… умение преодолевать страх, тем самым становясь воином. Мы ведь не просто защитники, Дарэ, но еще и те, от кого зачастую зависит судьба этого мира.

Хм…

– Наступит время, когда кто-то из вас, к примеру, защитит жизнь короля или обычного ребенка, который станет очередным воином и продолжит борьбу света с тьмой. Это дорогого стоит.

Я глупо моргнула и уставилась на магистра Нариса.

– Идите, скоро начнется завтрак.

Маг устало вздохнул и вернулся к столу, на котором стопками лежали неразобранные бумаги, судя по сверкающим на них печатям.

Я, растерянная, вышла из кабинета главы академии, сразу же попав в объятия Лотты. Конечно, весь «волчок» уже гудел, как растревоженный улей, потрясенный произошедшим.

– Ты как?

– Живая, – ответила я, вздохнув.

Лотта нахмурилась, потянула меня в сторону пустой ниши под лестницей и потребовала подробностей. Я поколебалась, а потом, ничего не скрывая, рассказала.

– Получается, Ал – это тот самый Алэрин Маро?

– Кто?

Я вздрогнула, потому что имя Верховного мага Кардоса знал каждый.

– Погоди, так ты не знала, что он…

Лотта хихикнула.

– Трин, ну ты даешь!

– Думаешь, мне до этого было? Имя…

– Одно из редких. Много ты знаешь магов…

– Лотта! Давай не будем обсуждать мою невнимательность, – жалобно попросила я, кусая губы.

Какой же надо быть глупой, чтобы не сопоставить очевидные факты и не сделать правильных выводов! Даже запах ириса, которым пах водный маг, меня должен был насторожить! Благородный же цветок, столь любимый аристократами и самим королем Эфраилом. И к тому же редкий для этих мест, потому что в таких суровых условиях влажности ему не прорасти. Мама как-то упоминала, что выдержкой из корня ириса раньше опрыскивали покои во дворце, тем самым определяя его ценность. Уж где она это слышала – не знаю. А я же… одурманенная знакомым ароматом, напоминающим о доме и детстве, расслабилась, не задумалась… Какой там! Я Верховного мага Кардоса, который всегда защищал людей от всех бед, каких только мог, обвинила в убийстве! Удивительно, что он меня еще в тюрьму не отправил за неуважительное отношение.

– Ты краснеешь, – заметила подруга.

– Я… его поцеловала.

– Ты… что?

Глаза у Лотты стали огромными от удивления. От меня она подобного явно не ожидала. Не в моем это характере.

– Поцеловала. Сначала, когда мы добирались до Заброшенного острова. Я думала, умру, и так хотелось…

– Погоди, то есть ты его не раз…

– Еще вчера в храме Морского бога.

Потрясенная Лотта резко выдохнула.

– И почему ты мне не сказала, Трин?

– Не знаю.

Не говорить же, что было безумно стыдно за свое поведение. Сколько раз нам в Военно-морской академии твердили, как должен вести себя воин, а толку-то?

Не могу я казаться равнодушной. Это невыносимо.

– Трин…

– Как думаешь, – быстро перебила я, – кто их всех убил?

– Не знаю. Надо поискать в библиотеке информацию или у своего мага спросишь.

– Да не мой он, – фыркнула я, морщась от гула колокола, возвещавшего о завтраке.

Лотта ничего не ответила, лишь улыбнулась, но когда мы почти подошли к столовой, не удержалась и спросила:

– А тебе понравилось?

– Да.