– Ройс действительно умер, ведь так?

Она кивнула.

– А как же тебе удалось спастись? Что случилось на той яхте?

– Думаю, мне просто не суждено было умереть в ту ночь. Понимаешь, это было частью плана Ройса. Он сказал, что, как только мы получим все деньги, мы немного отплывем от них, возьмем ялик, и пусть «Скиталец» взрывается, но без нас. Люди подумают, что мы погибли, и мы сможем начать новую жизнь. Он поставил таймер на взрывном устройстве на час после завершения сделки. У меня были две книжки в карманах ветровки: настоящая и поддельная, которую я должна была им отдать.

Она закрыла лицо руками.

– Фэйбл, я знаю, он хотел и меня тоже обмануть. Я дождалась, когда он спустился вниз, чтобы поставить таймер, села в лодку и поплыла. Я до смерти боялась мужа!

– Но что случилось потом? Почему план Ройса не сработал?

– Я отплыла на две мили и увидела взрыв. Я посмотрела на часы и поняла, что случилось. Мы ездили в Алабаму по делам, и я перевела наши часы на центральное время, чтобы мой муженек не опоздал на какую-нибудь встречу. Наверное, он не знал этого. Понимаешь теперь? Взрыв произошел на целый час раньше, чем было нужно Ройсу.

– Мне жаль, Селеста.

Она вытерла глаза и выпила пива.

– Ты не представляешь, сколько раз я хотела дать тебе знать, что я не умерла. Но мне нельзя было рисковать. Этим людям все еще нужна была книга, и я знала, что они будут следить за мной.

– Да, я знала об этом. Шериф Форд сказал мне, что ФБР подозревало, что Ройс устроил очередную свою «смерть», чтобы скрыться от этих людей, но они-то, наверное, тоже это подозревали.

– Они не нашли ни его, ни меня, поэтому решили, что ты – их единственная надежда.

– Но скажи на милость, зачем ты взяла эти вещи из своего дома?

– Не знаю. Просто глупость какая-то! Я жила в одном доме у наркоманов и чувствовала, что потихоньку превращаюсь в ничто. Не знаю… Эти фотографии, платье… Они напоминали мне то время, когда я была кем-то. Но нашу с Ройсом фотографию я порвала на мелкие кусочки.

Она рассказала мне, что пожив немного в том притоне, решила бросить наркотики.

– И что же теперь? Ты приходишь домой и говоришь родителям: «Привет, дорогие, я снова дома!»?

– Знаешь, я столько думала об этом. Фэйбл, у меня никогда не было возможности быть собой! Я всегда была тем, чем хотел меня видеть кто-то другой – сначала отец, потом Ройс… Думаю, мне нужно еще немного остаться «мертвой», пока я не пойму, кем я хочу быть на самом деле.

Я не пыталась переубеждать ее, потому что была полностью согласна с ней.

– У тебя действительно все в порядке теперь с наркотиками?

Она кивнула, и я ей поверила.

– Но ты хоть со мной будешь поддерживать связи?

– Ну, конечно. Ведь я могу тебе понадобиться.

Я чуть не расплакалась. Сестры должны быть добры друг к другу. В тот момент я поклялась, что когда у нас с Харрисоном будут дочери, – чьи имена я, кстати, уже выбрала, – я уж позабочусь о том, чтобы они любили друг друга, как полагается сестрам.

– Слушай-ка, мне хочется петь. Как ты думаешь, эти люди не будут против, если я просто встану и спою?

Но меня уже узнали и начали аплодировать.

Я поднялась на сцену и спела «Женщину с горы виски» так, как никогда раньше не пела.