Мысленно он представил себе лицо жены, когда он скажет ей, почему не пришел ночевать домой, — таким же недовольным, даже неприязненным, оно было сегодня утром.

— Лучше бы ты не брался за это дело, Роджер, — сказала она.

Он мог, конечно, возразить, но это ее больное место; ему не хотелось ее тревожить, поэтому он поцеловал ее в лоб и отделался шуткой:

— Плетью обуха не перешибешь.

Но шутка ее не развеселила. А сказанная им минутой позже загадочная фраза: «Надеюсь, вы, двое, скоро подрастете» была предназначена не только для мальчиков, но и для Дженет.

До Скотленд-Ярда он добрался чуть позднее двух часов ночи и тотчас же направился в пункт первой помощи. Сегодня там дежурил здоровенный верзила-сержант. Одна из кроватей была занята человеком с забинтованной головой.

— Утихомиривал пьяного, — пояснил дежурный. — Давайте-ка поглядим вашу руку, сэр… не можете поднять немного выше?… Попытайтесь… Так, давайте я помогу вам снять жилет… Лучше? — он мял и щупал плечо. — Больно?… А-а, вот оно где, да? Это ушиб, никаких признаков перелома, уверяю вас. Я вотру вам мазь, она должна помочь. Дайте этой руке покой на день-два, я бы на вашем месте взял шофера на это время… — у него были большие, сильные и ласковые руки. — Голова болит? Должна болеть, смею утверждать, шея несколько затвердела, потеряла подвижность, но это я скоро смогу поправить… Вот и все, сэр. Пара таблеток аспирина, глоток виски, и вы в норме, если побережете свое плечо… Еще кого-то облили кислотой, да? Их бы этой кислотой, голой бы задницей да в нее… Беда, ежели молодым приходится вот так в парке встречаться. Разве найдется дурак, который предпочтет парк постели? Понимаете, сэр, о чем я?

— И что вы думаете? — Роджер был очарован собеседником.

— Половина из нас, британцев, все еще считает королеву Викторию живой и здравствующей, вот что я думаю. Посмотрите, сколько лишней работы выпадает на вашу долю — мы должны стоять на страже морального кодекса, который кто-то ввел сотни лет назад. Надеюсь, я не очень сумбурно говорю, сэр?

Роджер вспомнил Элберта Янга и то острое чувство стыда, которое им владело.

— Нет, нормально, — сказал Роджер. — Любая точка зрения интересна. Все, можно одеваться?

Он осторожно, с опаской надел рубашку и жилет.

— Лучше, сэр?

— Немного легче.

— У меня тут малость похоже на мастерскую коновала, но вы скоро почувствуете себя лучше.

— Спасибо, — Роджер спустился вниз по лестнице и прошел в свой кабинет. Никаких сообщений и посланий не было, но на письменном столе, где недавно сидел Мориарти, лежал один из оставленных им опросных листов. На нем стояли карандашные пометки четким, аккуратным почерком, с наклоном влево — может, Мориарти левша?

Мчась на полной скорости в северную часть Лондона, Мориарти тем временем говорил самому себе со странной, еле сдерживаемой яростью:

— Теперь, раз уж я начал, я покажу им, как следует делать такую работу! Надо отдать должное Уэсту — ему не много потребовалось времени, чтобы понять, что я собой представляю. Я для них находка!

Роджер, все еще перебирая в голове свои сомнения насчет Мориарти, принялся просматривать лежащий на столе вопросник. Он был озаглавлен так: «ПРЕСТУПНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СРЕДИ МОЛОДЕЖИ». В одном месте карандаш Мориарти спрашивал: «Отчего такой интерес к жертвам?» В конце тем же почерком было добавлено: «Религия, если верующий? Британский подданный по рождению? Временный иммигрант? Страна, в которой родился? Расовая принадлежность? Оплачивала ли третья сторона совершение преступления?»

Роджер нахмурился в приливе самокритики.