Не было никакой уверенности в том, что Янг примет их, сделает это если и без удовольствия, то хотя бы из вежливости. Но, когда Роджер увидел возле дома с десяток глазеющих зевак, сердце его упало; может, Янг вообще не откроет им дверь. Но он открыл, и Роджера поразили темные круги вокруг его глаз — свидетельство бессонницы и страданий.

— Если я отвечу на ваши вопросы, уберете ли вы… уберете ли вы эту свору шакалов от моих дверей? — Янг смотрел вопрошающе.

— Мы сделаем все возможное для того, чтобы вас не беспокоили, — пообещал Роджер и, как только они вошли и дверь закрылась, спросил: — Зачем вы послали эту фотографию из газеты в Скотленд-Ярд, мистер Янг?

Янг повернул голову:

— Я никуда никаких фотографий не посылал. Я разорвал эту мерзость в клочья.

— Это не ваш почерк? — Роджер протянул письмо, которое ему передал Коппелл. Янг взглянул и, немедленно пройдя в комнату, взял с небольшого письменного стола незаконченное письмо.

— Вот мой почерк, — резко бросил он. — Разве это похоже?

Трудно было представить что-либо менее сходное; Роджер держал в руках каракули; письмо, взятое со стола, было написано красивым, разборчивым и аккуратным почерком. Он явно был предметом гордости обладателя. Бумага помечена специальным штампом: «Элберт Янг, судостроитель, владелец магазина». Янг с нескрываемым удовольствием наблюдал, как менялось выражение лица Роджера, потом рассмотрел подпись внизу и, словно удивившись, воскликнул:

— Кому могло понадобиться мое имя?

— Найдем, — сказал Роджер. — Вы знаете человека по имени Понт, мистер Янг?

— Понт? — Янг задумался. — Я знал когда-то в школе мальчика с таким именем. Лет тридцать пять прошло с тех пор, как я его видел.

— А вы не слышали, чтобы ваша дочь упоминала в своих разговорах Понт-клуб?

— Нет. И я больше ничего не хочу знать о своей дочери.

— Мне очень жаль, что вы так все воспринимаете, сэр. Я уверен, она бы оценила вашу помощь. — Роджер замолчал и задал еще один вопрос: — А вы не знаете, были ли у нее друзья — юноши, которые отличались чрезмерной ревнивостью?

— Я не знаю ее друзей. Она отвергла мое покровительство много лет назад, мать поощряла ее в стремлении к независимости. Поскольку она не обращала на меня никакого внимания, то не было смысла ей что-то говорить, не так ли? Единственное, что я знаю, так это то, что таких мерзких романов у нее могло быть с десяток.

— Как вы полагаете, ваша жена могла бы нам помочь? — нетерпеливо спросил Роджер.

— Могла бы. Но она в больнице, и я представления не имею, когда вернется. В общем-то, она может уйти насовсем, остаться у родственников. Я… — Янг замолчал, вскинул голову, прислушиваясь. — В дверях ее ключ. Если вы хотите поговорить с ней, пожалуйста, пройдите в другую комнату.

Он направился к двери, но прежде, чем дошел до коридора, кто-то торопливо вбежал в дом. Глянув поверх седой головы Янга, Роджер увидел девушку с повязкой на лбу и кусочками пластыря на щеках. Она была молода и несомненно привлекательна. Прежде, чем кто-либо успел вымолвить хоть слово, она закричала:

— Где мамочка? Она здесь? Здесь? Она ушла из больницы, сказала, что лучше убить себя, чем терпеть такие страдания! Она здесь?

Глава седьмая

ПОНТ

Отец и дочь стояли лицом к лицу — враждебные, ожесточенные. Роджер наклонился к Мориарти и шепнул:

— Вы знаете, как выглядит миссис Янг?

— Да.

— Объявите общую тревогу через это и соседнее отделение полиции, — тихо произнес Роджер, — пусть возьмут под контроль пруды, реку — вы знаете.