— Попробуй, но мы все равно выступим, — сказал Скафлок.

— Да, так оно и будет. Но я ведь могу и ошибиться. Иди, коли так, и пусть тебе сопутствует удача.

Сразу после заката воины начали грузить ладьи. Только что взошедшая луна залила мир серебром, тени холмов и утесов легли на прибрежье, ветер с воем нес тучи на восток. Лунный свет дробился на волнах, а они, белогривые, без устали, с шумом бились о скалы. Свет мерцал на оружии и доспехах эльфийских воинов, а черно-белые длинные корабли, выстроенные на берегу, казались игрой света и тени.

Скафлок стоял, завернувшись в плащ, ветер развевал его волосы. Он ожидал подхода всех своих воинов. В этот момент к нему приблизилась Лиа. Ее глаза горели, волосы облаком окутывали лицо, казавшееся особенно бледным в лунном свете.

— Я не сумею пожелать тебе доброго пути, вероятно потому, что мне не подойти к тебе из-за твоей железной кольчуги, — сказала она своим странным голосом, в котором слышалось пенье воды и ветра и дальних колоколов. — Чувствую, что мои заклинания будут бессильны против судьбы, ждущей тебя. — Их взгляды встретились. — Я знаю, и мне не нужно доказательств, ты поплывешь в западню; и я заклинаю тебя молоком, которым я тебя вскормила, и поцелуями любви, которые дарила тебе, когда ты возмужал, я прошу тебя, останься нынче дома.

— Красивый это будет поступок для предводителя эльфов, который собрался было в поход, чтобы добыть голову главного врага! — воскликнул Скафлок в гневе. — Ни ради кого я бы не согласился на такой позор.

— Да-да, — и вдруг ее глаза наполнились слезами. — Люди, чей век так жестоко краток, несмотря на это, с юности рвутся к смерти, как в объятия возлюбленной. Всего лишь несколько лет назад я баюкала твою колыбель, Скафлок, несколько месяцев назад я лежала в твоих объятиях короткими летними ночами, и для меня, бессмертной, все времена одинаковы. Годы промелькнут как одно мгновенье, и настанет день — твое изрубленное тело станет добычей воронов. Я никогда не забуду тебя, Скафлок, но боюсь, я целую тебя в последний раз.

И она запела:

Скафлок не любил эту песню, предвещавшую злосчастье. Он повернулся и крикнул своим воинам, чтобы они спускали корабли на воду и подымались на борт. Но едва он ступил на палубу, как кровь моряка взыграла в нем с новым пылом, и все дурные предчувствия оставили его.

— Этот ветер дует уже три дня, — сказал Голтан, друг Скафлока. — Сдается мне, что он вызван чьим-то колдовством. Может, какой-то волшебник, отправился на восток?

— В таком случае, мы должны быть благодарны ему за то, что он избавил нас от хлопот, и нам не нужно вызывать наш собственный ветер, — засмеялся Скафлок. — Однако, если он уже три дня в дороге, его ладью построили смертные. Мы ходим по морю быстрей.

Мачты были поставлены, паруса подняты, и ладья с головой дракона на штевне понеслась вперед. Корабли летели как ветер, как снег и брызги, мелькающие в лунном свете. Вода бурлила за кормой. Эльфы, как бы они ни передвигались, пешком ли, верхом или на корабле, были самым проворным народом во всей Волшебной стране, и еще до полуночи они увидели утесы Финнмарка.

Скафлок широко улыбнулся. Он сказал такую вису:

Эльфы уменьшили осадку кораблей, сняли паруса, убрали мачты и взялись за весла. Во фьорд ладьи вошли готовые к бою, но нигде не увидели и следов береговой стражи. Вместо этого их глазам предстали другие суда, вытащенные на берег, — три длинных корабля, принадлежащих смертным, чьи хозяева валялись окровавленной падалью на скалах.

Скафлок спрыгнул на берег, выхватил меч, и плащ взвился у него за плечами.

— Странно все это, — сказал он с беспокойством.