Мария серьезно выслушала меня, но сделала вид, что не понимает, о чем я говорю.

– Но ведь только злые люди жаждут мести, – сказала она.

– Согласен, но в мире так много злых людей, и никогда нельзя быть уверенным, что человек, с которым ты столкнулся, готов получать от тебя удары, не отвечая на них.

– И все же судьба определяет наши поступки!

– Безусловно, но та же судьба направляет кинжал в руке мстителя.

В конце месяца у нее был выкидыш.

Теперь я уже не сомневался в том, что она изменила мне в Финляндии. И подозрения мои становились все более вескими по мере того, как она все больше наступала на меня.

Именно в это время она начала убеждать меня, что я сошел с ума и что все мои подозрения лишь результат умственного переутомления.

Я еще раз просил у нее прощения и в знак воцарившегося между нами мира сочинил пьесу для нее с большой женской ролью, которую невозможно плохо сыграть. Итак, семнадцатого августа я передал ей драму  вместе с дарственным актом, по которому она была вправе распоряжаться пьесой по своему усмотрению, отдать ее в любой театр при условии, что главная роль всегда остается за ней. Иными словами, я подарил ей два месяца своей работы, не получив в ответ даже слова благодарности. Она приняла это как жертву, которую я обязан приносить ее величеству опустившейся комедиантке.

Тем временем хозяйство наше шло прямым путем к полному разорению, но я ничего не мог тут поделать, поскольку каждый мой совет или вмешательство с гневом отвергались, как оскорбление. Я был вынужден смотреть, ничего не предпринимая, как прислуга расхищала весь дом, как бессмысленно тратились продукты, как небрежно смотрели за детьми.

Ко всем этим денежным затруднениям прибавились еще и ссоры.

Из поездки в Финляндию, которую я оплатил из своего кармана, она привезла 200 франков, заработанных ею выступлениями в театре. Я, естественно, считал, что эти деньги она внесла в наш хозяйственный бюджет. Однако задолго до истечения положенного срока она попросила у меня очередную сумму. Удивленный этой просьбой, я позволил себе весьма деликатно спросить ее, на что же она истратила свои деньги. Оказывается, она одолжила их своей подруге и, сославшись на закон, стала уверять меня, что имеет полное право располагать по своему усмотрению тем, что заработала.

– А я как же? – спросил я ее. – Разве изымать деньги из хозяйственного бюджета значит располагать ими?

– С женщины спрос другой.

– С порабощенной женщины? С рабыни, которая заставляет работать мужчину, чтобы ее содержать? Вот последствия вселенского розыгрыша с женской эмансипацией.

Все это и предвидел Эмиль Ожье в своем романе «Семья Фуршамбо» ; брак с разделом имущества превращает мужа в раба. Подумать только, что нашлись мужчины, которые дали себя обмануть и сами выкопали себе могилу! Покорный домашний скот!

Пока разворачивались мои семейные беды, я использовал свою возросшую литературную популярность, чтобы искоренять предрассудки и всяческие суеверия, сковывающие наше одряхлевшее общество, и, выпустив книжку сатирических рассказов , как бы бросил горсть камней в самых известных обманщиков и демагогов нашей столицы, в числе которых были и женщины, отрекшиеся от своего пола.

И тут все стали поносить меня как дешевого пасквилянта, а Мария, конечно, сразу же извлекла из этого свою выгоду и немедленно перешла на сторону моих злейших врагов. Она выбрала себе роль этакой благопристойной дамы и не выходила из нее ни днем, ни ночью, не переставая сетовать на то, что судьба связала ее со скандалистом, вроде бы и не помня, что я не только сатирик, но и известный романист и популярный драматург.