|
Тот доллар и этот доллар — это суть разные доллары. И фунты тоже. А уж рубли!.. На те доллары, фунты и рубли можно было купить куда больше, чем ныне! Деньги — они как люди: чем больше им лет, тем меньше их возможности. Вы молоды, вы можете больше, чем я, но когда вы доживете до моих лет, вы сможете меньше, чем будут мочь ваши дети, и много меньше, чем ваши внуки!..
Все это здорово, но Мишеля менее всего интересовали его дети и внуки и более всего — цена сокровищ. — Сколько же стоит теперь доллар начала прошлого века? Ну или рубль? Антиквар снова, закатив глаза к бронзовой люстре, погрузился в вычисления. Мишеля-Герхарда фон Штольца так и подмывало пихнуть его в бок, чтобы цифры в его голове складывались побыстрее. — Коли учитывать покупательскую способность... То... Думаю... Думаю, что можно умножить искомую сумму примерно на тридцать. Насколько?! На тридцать?! — Да-с, сударь! На тридцать! Или даже на сорок... И согласитесь, что инфляция в четыре тысячи процентов за сто лет — это не так уж много. Наш рубль за десять лет потерял куда как больше. Но это если говорить о просто деньгах... А если не о просто?.. — А если это не деньги? — осторожно спросил Мишель-Герхард фон Штольц. — Тут сказать затруднительно, — развел руками антиквар, и глаза его хищно заблестели. — Если бы я мог взглянуть, я бы сказал поточнее... — На что взглянуть? — не понял Мишель. — На вашу вещицу. Или я ошибаюсь, или ваш интерес праздный? Если нет — я дам хорошую цену... И скрюченные пальцы антиквара зашевелились, как лапы паука. — Ну что вы — я просто так спросил, — поспешил заверить его Мишель-Герхард фон Штольц. — Да?.. — разочарованно вздохнул антиквар. — Так у вас ничего нет?.. Совсем?.. Тогда я скажу так — произведения искусства всегда были и всегда будут самым надежным вложением капиталов. Они идут в рост лучше денег и лучше любых акций. Дураки покупают машины и недвижимость, умные люди — предметы старины. Коли у вас есть интерес в сохранении ваших капиталов, то я имею к вам хорошее, от которого вы не сможете отказаться, предложение... — Ладно, допустим, — сдался Мишель-Герхард фон Штольц. — Допустим, я у вас что-нибудь куплю. Но тогда я тем более хотел бы знать, на какие проценты могу рассчитывать. — Не только вы, но и ваши дети и ваши внуки и правнуки! — поддакнул антиквар. — Могу вам доложить, что, к примеру, полотна старых живописцев выросли в цене с начала прошлого века в... несколько сот раз. У меня как раз имеются наброски фламандских мастеров... — Какие наброски? — не понял Мишель-Герхард фон Штольц. — Дерьма-с, — скромно потупив взор, ответил антиквар. — Конского... Но есть ослиное и даже павлинье! Мишель-Герхард фон Штольц поморщился. Какое дерьмо?.. Он и так в нем по самую маковку! — У меня очень хорошее дерьмо, — нахваливал свой товар антиквар, — фламандское и португальское семнадцатого века в карандаше, но есть и в цвете!.. Ладно хоть не в запахе... — Смею вас уверить — это не какое-нибудь там дерьмо, а принадлежащее перу великих живописцев, которые, в бытность учениками, делали эти наброски для картин своих не менее прославленных учителей. — А если я скажу, что меня не интересует никакое ваше дерьмо? — поинтересовался Мишель, не вполне понимая, как бы им можно было распорядиться. — Тогда возьмите рыбью требуху с натюрмортов. Или детали с батальных полотен — шпоры, перья на шляпах, ломаные клинки, трупы павших воинов. |
