— Откуда это у вас, — указал Мишель на перстень.

— Там взяли, — кивнули на открытую дверь мальчишки.

В золотой перстень был вправлен большой бриллиант.

В самой квартире был бедлам — все истоптано, изгажено и замусорено. На кровати в спальне свалено тряпье, которым беспризорники укрывались. Из помойных тряпок выглядывал угол засаленной бобровой шубы.

— Шубу тоже здесь нашли?

— Ага, туточки. Теплая она!

— А еще чего нашли? Мальчишки потупились.

— Ложки и еще эти... куда стаканы были воткнуты.

— Подстаканники?.. Продали?

— На толкучке на картошку сменяли.

Мишель огляделся. Квартира была богатая — на стенах висели картины, на первый взгляд все подлинники, коим цены не было. Да и шуба, и кольцо не одну тысячу стоили. А они подстаканники воровали...

— Кто здесь жил?

— Так хозяин! — почтительно ответил дворник. — Его это квартира. Купца первой гильдии Анциферова!

Богато жил купец, на большие тыщи! Кои теперь будут, как бесхозные, национализированы и перейдут в пользу государства.

Дверь закрыли, накрепко забили гвоздями и опечатали, дабы вернуться и, составив опись, погрузить все ценности на подводу. Но не теперь — чуть позже, как весь дом обойдут, чтобы все разом и вывезти.

— А пацанов куда? — спросил Паша-матрос.

— Пока с собой возьмем. А после...

Куда их после-то?.. Не домой же вести. Всех сирот ни дом, ни сердце не вместит.

— Их в милицию сдадим.

При слове «милиция» мальчишки прыснули в стороны, попытавшись сбежать, но кочегар поймал их за шкирку, тряхнул для порядку и поднес к шмыгающим носам свой внушительный, который был поболе их голов, кулак.

— Коли еще побегете — пришибу! — добродушно пообещал он. Мальчишки как зачарованные глядели на громадный матросский кулачище и уже не пытались никуда бежать.

— Пошли дальше, — приказал Мишель.

— Я дале не пойду, — вдруг заупрямился дворник. — Мне теперича двор мести надоть...

Хоть видно было, что двор с зимы не мели и не чистили.

Не понравилось это Мишелю. А чем — он сперва не понял.

— Нет уж, любезный, вы с нами пойдете! — твердо сказал он. — Мы теперь все пустые квартиры обойти должны, а после, как опись сделаем, вы под ней роспись поставите.

— Не-а, — замотал головой дворник. — Не могу я. Я грамоте не обучен.

— Значит, крестик нарисуете!

— Помилосердствуй, барин, отпусти! — заорал, запричитал дворник, бухаясь на колени.

А чего причитать-то, чего бухаться?..

— А ну — ходи, коли велено! — рявкнул Паша-матрос, слегка толкая дворника вперед, отчего тот стремглав побежал по лесенке, заплетаясь ногами.

Почему дворник просил отпустить его, стало ясно скоро. В квартире на четвертом этаже кто-то тихо дышал в замочную скважину. Никак опять беспризорники?

— Откройте, не то дверь высадим! — предупредил Мишель.

Но ему не вняли.

— Ломай, — приказал он.

Паша-матрос, отступив на шаг, толкнул дверь плечом, отчего та, легко сорвавшись с защелки, распахнулась во всю ширь с пушечным грохотом. За дверью кто-то громко охнул и кулем свалился на пол. Видно, это он слушал в замочную скважину, отчего ему так досталось.

— Вот чумовой! — хмыкнул Паша-матрос.

И тут же навстречу ему из тьмы квартиры бухнул выстрел, и в противоположную стену лестничной клетки ткнулась пуля.