Слишком уж много срывов было за время всей этой истории, в центре которой он оказался.

– Вам троим предстоит занять Ньюкома, пока мы будем искать в его доме документы, – тихо сказал он Сенту.

– Видимо, делать это надо крайне осторожно, не так ли?

– Несомненно! Джеффри имеет свободный доступ в дом генерала Баррета и Люсинды, а потому мы особенно заинтересованы в том, чтобы он ничего не заподозрил.

Сент кивнул, хотя в глазах его мелькнула тревога.

– А если ты ничего не найдешь? – спросил он Роберта.

– Постараюсь найти. Я вовсе не собираюсь в тюрьму и к тому же обещал вам всем не покидать Англию.

Появившийся в дверях Доукинс пригласил присутствующих к столу, и все потянулись в столовую, однако Джорджиана задержала Роберта в гостиной:

– У меня есть к тебе несколько вопросов.

– Слушаю.

– Во-первых, что ты намерен делать с документами, если найдешь их в доме Джеффри?

– Разумеется, немедленно возвратить!

– Возвратить… генералу Баррету?

Роберт почувствовал, как по его спине пробежала дрожь. Он покосился на Джорджиану, но, к счастью, она ничего не заметила.

– Ну да, Баррету – ведь это он возглавляет следственную комиссию.

– А тебе не кажется, что есть еще один момент, который надо непременно иметь в виду? Всем известно, что генерал состоит в дружеских отношениях с Джеффри Ньюкомом и не очень жалует тебя.

– В принципе эта неприязнь у нас взаимна, тем не менее я вполне могу вести дела с генералом. И какой твой второй вопрос?

– Откуда тебе известно, что Люсинда не приняла предложение Ньюкома?

– Она сама мне об этом сказала.

– Видимо, она очень тебе доверяет?

– Просто я умею слушать.

Зеленые глаза Джорджианы неотрывно смотрели на Роберта.

– Ты обладаешь и другими, куда более тонкими качествами, Роберт Сильвестр Карроуэй! – Она рассмеялась. – Я надеюсь, тебе все удастся.

– Что ж, время покажет.

«Покажет, и, возможно, очень даже скоро», – подумал Роберт, направляясь вслед за остальными.

– Ты уже собираешься ложиться спать? – спросил генерал Баррет, приоткрыв дверь спальни Люсинды.

– Да, я очень устала и хотела бы отдохнуть.

– Может быть, попросить Элен принести тебе чего-нибудь поесть?

– Спасибо, я не голодна.

– Послушай, Люсинда…

– Да, папа?

– Имей в виду: Роберт Карроуэй на сегодняшний день первый кандидат в преступники. Почти полностью доказано, что именно он похитил секретные документы и передал их французам, так что будь готова к самому худшему.

Люсинда почувствовала резкий приступ слабости. Наверное, это была просто паника, охватившая ее при безжалостных словах отца. В последнее время так случалось каждый раз, когда кто-то при ней пророчил Роберту тюрьму или что-что еще более страшное. Особенно ее огорчапо то, что теперь эти страшные слова произносил родной отец, которому она привыкла во всем доверять.

Она перегнулась через перила балкона и посмотрела вниз. Отец тоже стоял на балконе, но этажом ниже.

– Почему именно Роберт первый кандидат в преступники? Только потому, что его мучили в тюрьме, а он все-таки выжил? Что, если бы я не передала тебе наш с ним разговор? Кого бы тогда ты назвал первым кандидатом?

– Факт остается фактом: я знаю об этом, что значительно облегчает нам расследование дела.

– А ты, часом, не знаешь, кто разнес такие сведения по всему Лондону?

– Люсинда, я уже говорил тебе, это не имеет никакого значения…

– Имеет, папа! Скажи, можешь ты вспомнить кого-нибудь из тех, кому ты рассказал все подробности дела, кто был бы заинтересован в новой войне или в деньгах, которые можно получить за кражу секретных документов? То и другое вряд ли прельстило бы Роберта Карроуэя, и ты это отлично знаешь! – Люсинда глубоко вздохнула и задала свой главный вопрос: – Скажи, папа, ты никогда случайно не упоминал в разговоре с Джеффри о том, что Роберт содержался в тюрьме Шато-Паньон?

Баррет изумленно посмотрел на дочь:

– Ты что, подозреваешь Джеффри?

Люсинда некоторое время молчала, а затем отступила к лестнице.