|
А. Шахматов, ведет нас к XVI в.[Шахматов. Отзыв. С. 156–157. Отсутствие Дуная и Тырнова в списке С И. Б. Греков объясняет тем, что в Синодальном изводе «говорилось только об одном антиордынском фронте», ибо антитурецкий фронт после Никопольского поражения 1396 г. был уже неактуальным (Греков И. Б. Идейно-политическая направленность литературных памятников феодальной Руси конца XIV в.//Польша и Русь. М., 1974. С. 408–409). Но в списке С есть Царьград, что нарушает схему И. Б. Грекова. Отсутствие же Тырнова можно отнести за счет чисто редакторской правки составителя списка С (название города, возможно испорченное в протографе списка С, как и в других списках, показалось странным и поэтому было опущено). Дуная же нет не только в списке С, но и в И1. Его появление в списке У — результат позднейшей фольклоризации текста.]
Фрагмент о «возмутившихся реках» в списках И1 и сходных навеян Сказанием («рекы же выступаху из мест своих»).[Повести. С. 66, 99, 145.] Замечание Пространной редакции о «потоках и озерах» выдает нам человека, не знавшего обстановки боя: на Куликовом поле не было ни «потоков», ни озер.[Адрианова-Перетц. «Слово» и «Задонщина». С. 151.] Текст о «потоках» навеян псалмами («расторг еси источники и потоки… изсушил еси реки». Пс. 73: 15). Псалмы будут использованы в Задонщине Пространной редакции и еще один раз (см. фрагмент № 24). В И1 вместо «вод» появляется фраза о «диве», навеянная также Сказанием («аки некаа девица, единою възопи»)[Повести. С. 64, 98, 143. Сходство Сказания с К-Б («девица… възопи» и «води возпиша»), вероятно, объясняется тем, что автор Сказания переработал образ Краткой Задонщины.] и отчасти предшествующим текстом («укупимь землямь диво» К-Б, «учинить имам диво» С). А. Вайян с достаточным основанием склоняется к тому, чтоб считать «дива» лишь вариантом, производным от слова «диво» (чудо) К-Б.[La Zadonścina. P. XII–XIII.] Вторичный характер списка К-Б Р. П. Дмитриева усматривает в том, что Ефросин сочетал слово «боданы» с глаголом «грянуша», т. е. осмыслил его «как один из видов холодного оружия», а на самом деле байданы — это рубахи из крупных колец. Лучше понимал слово «байданы» писец списка У, в котором говорится об испытании «сулиц немецких о боеданы бусурманские».[Дмитриева. Взаимоотношение списков. С. 247.] Но упрек Ефросину в слабой осведомленности не достигает своей цели: им нарисована картина, когда гремели не только копья, мечи и топоры, но и щиты, шеломы и байданы: трем видам оружия как бы противопоставлены три вида защитного вооружения: щит, шлем и кольчуга. Текст абсолютно ясный.[Сравнивая тексты К-Б с записью Псковской летописи, и Р. П. Дмитриева отдает предпочтение последней, так как в ней «каждое подлежащее сопровождено своим сказуемым» (Дмитриева. Взаимоотношение списков. С. 262). В данном случае разницу можно объяснить простым распространением лапидарного текста К-Б.] «Див» как чудище, возможно, известен памятникам XV в. (Курбский писал: «другии был без ума и без памяти и безсловесен, тако же аки див якой родился»).[Сочинение Андрея Курбского//РИБ. СПб., 1914. Т. 31. Стб. 291 (в одном из списков «див» рассматривается как «чюдо»).] В Пространной редакции фрагмент № 16 кончается двумя фразами о «молниях» и сиянии доспехов, но они уже один раз встречались в тексте. Повторение указывает на позднейшее происхождение отрывка. Повторные фразы: Тогда бо сильнии тучи съступалися въместо, сильнии молнии, громи гремели велице. То ти съступалися рускии сынове с погаными татары за свою обиду, а в них сияють доспехы золочеными, гремели князи рускиа мечи о шеломы хыновскыа (И1) {л. |
