* * *

    -  Кня-язь!!! - вломился в трапезную стрелец с раскрытыми от ужаса глазами. - Там… Там…

    -  Что такое, смерд?! - вскочил в гневе Андрей Васильевич, возмущенный хамским поведением воина. - Как ты ведешь себя, стрелец?!

    -  Чудище, князь… Чудище жуткое из степи идет. Басурмане чудище супротив нас наколдовали!

    -  Ну смотри, смерд, - покачал головой Можайский. - Коли понапрасну погнал - запорю!

    Впрочем, обед все равно уже заканчивался - они доедали уху из выловленного поутру пудового судака, а потому голодным глава города все равно не остался. Разве сыта не попил.

    -  Идем!

    -  Спасибо, мама, - перекрестился Глеб и тоже поднялся. - Я с отцом буду.

    Оба они, звякая тяжелым железом, сбежали вниз по лестнице и уверенно зашагали следом за торопящимся, придерживая саблю на боку, стрельцом.

    На стенах города царила мертвая тишина. Люди с ужасом вглядывались в степь, а оттуда, сминая высокий ковыль огромными шагами, приближался земляной великан. Ростом он казался с самую высокую из башен, на плечах, голове, груди росла свежая трава, глаза поблескивали оловянными зрачками, а руки сжимались в огромные кулаки.

    Кто-то из стрельцов в голос начал читать молитву. Князь тоже быстро перекрестился, призывая Господа в помощь от колдовских чар, но одновременно лихорадочно пытался придумать, как отбиваться от ужасного монстра, когда он подойдет к городу и начнет ломать стены.

    Тем временем голем подошел к реке, вошел в воду немного выше татарского моста - вниз потянулся длинный мутный язык размываемой течением глины, Андрей Васильевич понадеялся было, что благословенная вода уничтожит земляное чудище и не попустит его к Чернигову - но великан смог-таки перебраться через глубокое русло и пошел, ломая дома, по кожевенной слободе. Чавканье мокрых ног разносилось на сотни саженей вокруг, а в глубоких следах оставались овальные мутноватые лужи.

    -  Пушкарей! - мотнул головой князь. - Большой наряд к пищалям зовите! Пусть готовы будут.

    Неожиданно, не доходя полутысячи саженей до северной башни, монстр остановился, наклонился к сгрудившимся на поляне телегам, от которых прыснули во все стороны непривычно одетые - в свободные рубахи и широкие шаровары - татары. Принялся шарить там руками.

    Далеко не сразу князь понял, что земляное чудище, подобно простому амбалу, просто-напросто снимает и выкладывает в приготовленную яму пушки. Закончив работу, великан выпрямился и размеренным шагом ушел к лесу за развалинами Любечского монастыря.

    Оглушительно громыхнули бомбарды - засмотревшись на монстра, защитники города совсем забыл про обычное, но не менее опасное оружие. Десять чугунных ядер врезались в северную башню и примыкающие к ней стены, пробив толстые бревна, словно лист тонкого пергамента, и упали рядом со складами польских купцов.

    Тотчас ответили залпом поставленные в башне тюфяки - но разнокалиберный жребий не долетел до татарских пушек, бессильно посеча землю перед ними. Между тем басурманские пушкари принялись торопливо перезаряжать стволы.

    -  Завалят… - понял князь. - Как есть завалят угловую башню.

    Город окружали двенадцать башен, стоящих на расстоянии выстрела друг от друга, в каждой имелось по две двеннадцатигривенных пищали - еще три обороняли подходы к воротам - и по четыре ствола более мелкого калибра.