-  Кто?

    -  Енто… - Али скривился и дернул головой на бок.

    -  Что урод какой-то?

    -  Угу, господин.

    -  А почему не прогнал?

    -  Енто… - черкес повторил свой жест, и хозяин дома понял, что привратник не уверен в правильности такого поступка.

    Видать, посетитель показался ему странным. Наверняка не попрошайка, и не опасен - иначе привратник не стал бы сомневаться. Кто-то подозрительный и странный…

    -  Ладно, - разрешил Кароки-мурза. - Зови.

    В Крым пришла зима. Деревья стояли с голыми ветвями, с моря дул ветер, солнце словно утратило свою ласковость и только светило людям, не даруя им ни капли тепла. Вместе с зимой пришла скука. Все роды разошлись по зимним кочевьям и затаились там до весны. Никаких вестей не приходило ни с севера, ни с юга, ни с востока. И с запада, слава Аллаху, тоже.

    Поначалу Кароки-мурза очень боялся, что с таким вот стуком в дверь войдет снисходительный султанский чиновник и протянет ему запечатанный свиток, завязанный сверху прочным шелковым шнурком. Он даже таился несколько недель в кочевье Алги-мурзы, прежде чем решился вернуться домой.

    Но никаких гонцов из Стамбула не приплывало - и наместник успокоился. Он не очень жаждал благодарности и наград. Для начала хватало и того, что на его голову не обрушилась тяжелая кара. Мурза успокоился - и стал скучать. Может быть, его развлечет разговор с неизвестным гостем?

    -  Впусти, - разрешил хозяин, передвинулся немного в сторону и убрал подушки с края ковра. Там, невидимый постороннему глазу, лежал тугой султанский лук с натянутой тетивой, наперсток и несколько стрел.

    Черкес ушел, но вскоре вернулся и с поклоном пропустил в любимую комнату мурзы католического монаха с глубоко надвинутым на голову капюшоном.

    Кароки-мурза скривился - только религиозных диспутов ему не хватало! Мурза всегда ограничивался просто тем, что верил - и никогда не искал никаких доказательств и аргументов в пользу своей веры.

    -  Али! - поднял он руку.

    -  Вы прислали очень убедительные подарки своему господину, уважаемый Кароки-мурза, - произнес гость вкрадчивым шепотком, и сдвинул капюшон назад таким образом, что на свет появилась еле ощутимая улыбка, застывшая на тонких, бесцветных губах.

    Хозяин дома остановился, заколебавшись и вдумываясь в слова, не несущие для постороннего человека никакого смысла. Потом махнул рукой:

    -  Ступай, Али…

    Гость улыбнулся еще сильнее, и откинул капюшон на плечи. Стали видны впалые щеки, длинный острый нос и выбритая на голове тонзура.

    -  Что привело тебя в мой дом, неверный? - поинтересовался Кароки-мурза, пока еще опасаясь приглашать христианского монаха сесть.

    -  Неверный? - удивился гость. - Но разве великий пророк Мухаммед не называл нас «ахл ал-ки-таб» - держателями писания, и не завещал, что правоверный мусульманин может и должен принимать нас под свое покровительство? Ведь и мы, и вы исповедуем веру Авраамову, который является предком господа нашего Иисуса Христа, и в честь знаменательного жертвоприношения которого вы справляете свой прекрасный праздник «ид ал-адха» или курбан-байрам, принося в жертву домашний скот в память о великом деянии Авраама, которое подробно изложено в нашем священном Писании.

    Гость улыбнулся, а Кароки-мурза снова задумался, в этот раз на куда большее время.

    -  Мне кажется, ты пытаешься меня обмануть… - наконец задумчиво произнес наместник.