– Старая харя не стала моей трагедией – в 22 года я уже гримировалась старухой, и привыкла, и полюбила . старух моих в ролях. А недавно написала моей сверстнице: «Старухи, я любила вас, будьте бдительны!»

Книппер‑Чехова, дивная старуха, однажды сказала мне: «Я начала душиться только в старости».

Старухи бывают ехидны, а к концу жизни бывают и стервы, и сплетницы, и негодяйки… Старухи, по моим наблюдениям, часто не обладают искусством быть старыми. А к старости надо добреть с утра до вечера!

– Одиноко. Смертная тоска. Мне 81 год…

Сижу в Москве, лето, не могу бросить псину. Сняли мне домик за городом и с сортиром. А в мои годы один может быть любовник – домашний клозет.

– Стареть скучно, но это единственный способ жить долго.

– Старость, – говорила Раневская, – это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы.

– Старость, это когда беспокоят не плохие сны, а плохая действительность.

Раневская сказала Зиновию Паперному:

– Молодой человек! Я ведь еще помню порядочных людей… Боже, какая я старая!

– Воспоминания – это богатства старости.

– Успех – единственный непростительный грех по отношению к своему близкому.

– Спутник славы – одиночество.

– Одиночество как состояние не поддается лечению.

– Когда у попрыгуньи болят ноги, она прыгает сидя.

– Оптимизм – это недостаток информации.

Подводя итоги, Раневская говорила: – Я родилась недовыявленной и ухожу из жизни недопоказанной. Я недо…

– У меня хватило ума прожить жизнь глупо.

– Жизнь моя… Прожила около, все не удавалось. Как рыжий у ковра.

– Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй.

– Ничего кроме отчаянья от невозможности что‑либо изменить в моей судьбе.

Глава II

КОЛЛЕГИ, ИЛИ ТВОРЧЕСКАЯ КОММУНАЛКА

«Мне попадаются не лица, а личное оскорбление!»

Раневская

Раневская жила в большой коммуналке – в мире искусства – так, как лишь и можно там выжить: ворча, огрызаясь, руками и ногами вцепившись в дверь собственной комнатушки.

«Для меня всегда было загадкой – как великие актеры могли играть с артистами, от которых нечем заразиться, даже насморком. Как бы растолковать бездари: никто к вам не придет, потому что от вас нечего взять. Понятна моя мысль неглубокая?»

(Раневская, из зап. книжки)

Раневская говорила:

– Птицы ругаются, как актрисы из‑за ролей. Я видела как воробушек явно говорил колкости другому, крохотному и немощному, и в результате ткнул его клювом в голову. Все, как у людей.

– Я не признаю слова «играть». Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить нужно.

– Это не театр, а дачный сортир. В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости рвать зубы. Ведь знаете, как будто бы Станиславский не рождался. Они удивляются, зачем я каждый раз играю по‑новому.

О новой актрисе, принятой в театр «Моссовета»:

– И что только ни делает с человеком природа!

– У нее не лицо, а копыто, – говорила об одной актрисе Раневская.