|
— порт на побережье, где мы часто заправляемся водой и горючим, в тот самый порт, где я впервые ступил на борт своего корабля. Здесь находится штаб части, и мне надо было по поручению командира передать бумаги в политотдел. Начальник штаба пригласил меня присесть и, отвечая на чей-то телефонный звонок, сказал в трубку:
— Подполковник Черемисов слушает… Черемисов? Стоп! Я ведь не раз уже слышал это имя. Ну, точно. Ведь у моего отца был друг — пограничник по фамилии Черемисов. Михаил Борисович Черемисов. Только он не был подполковником. — Значит, лейтенант Мартынов, — задумчиво говорит подполковник. — Скажите, вы не сын Владимира Мартынова? — Да, — отвечаю я. — А вы Михаил Борисович Черемисов? …Я сижу за столом перед подполковником. Рассказываю всё по порядку: как окончил училище, как получил назначение, как прибыл сюда… — Ну, а как служба? — Михаил Борисович внимательно смотрит мне в глаза. Я не нахожу, что ответить: разве обо всём расскажешь, и отделываюсь ничего не значащим: — Всё нормально. Подполковнику Черемисову не нравится мой ответ. Он хочет что-то сказать, но в этот момент раздается стук в дверь. — Да-да! — резко бросает подполковник, глядя мимо меня на дверь. — Капитан Сторожев! — докладывает дежурный. — Пусть входит, — быстро говорит Михаил Борисович. — Сиди, сиди! — останавливает он меня. Молодой капитан подходит к столу, вопросительно смотрит на меня. — Говорите, — Михаил Борисович встает. — Познакомьтесь. Капитан Сторожев — лейтенант Мартынов. — Он медлит, потом добавляет с улыбкой: — Потомственный пограничник… Пусть слушает, ему полезно. Мы знакомимся. Сторожев кладет перед подполковником фотокарточку. Михаил Борисович разглядывает фотокарточку, потом говорит мне: — Видел когда-нибудь врага? — Нет, — отвечаю я. — Вот, полюбуйся. — Он протягивает фотокарточку. На меня глядит ничем не примечательное, скучное, невыразительное лицо. Только у правой брови, на виске, небольшая черточка — то ли дефект фотографического отпечатка, то ли шрам. — Андрис С., он же Николай Ч., — говорит Сторожев. — Родился в двадцать пятом году, во время войны находился здесь, в Прибалтике. Служил у немцев. Потом остался. Жил здесь безвыездно. За прошедшее время ничем особенно себя не проявил. Ездил в туристскую поездку за границу. Там получил задание. Сейчас хочет выбраться. Несколько секунд мы сидим молча. — Вот так, Володя. — Подполковник смотрит на меня. — Значит, враг… Значит, враг… Я впервые в жизни понял, что это значит. Враг приносит ненависть и опасение. Опасение за города, за улицы, за каждое деревцо, за детей на тротуарах, за дождь в Удельной… Враг где-то близко, где-то совсем рядом. Ходит, говорит, дышит, покупает в киоске сигареты, садится в автобус… Враг мерещился мне на каждом шагу, он донимал меня на вахте, снился во сне… Я с болью ощущал свое бессилие.
Новогодний гусь
Наверху, на мостике, — сырость, мороз, ветер. И всё-таки мы стоим здесь, молча вглядываясь в темные очертания знакомого родного причала. Наконец-то дом! Только человек, проведший несколько суток в штормовом зимнем море, может понять, какое это блаженство — вернуться домой из дозора. Нам кажется, это был самый трудный дозор. Труднее в этом году уже не будет. Ведь сегодня 31 декабря. Нам повезло: Новый год встречаем дома!. |
