Бойкий женский голос невыносимо резал слух; как победные фанфары, он заглушал смысл.

— Кто, простите?

— Элисон Дженкинс из газеты «Ярвил энд дистрикт». Могу я поговорить с Барри Фейрбразером? По поводу его статьи насчёт обстановки в Филдсе.

— А что такое? — спросила Мэри.

— Он забыл предоставить нам данные о девочке, главной героине. Мы будем делать с ней интервью. Кристал Уидон, так?

Каждое слово было как пощёчина. Однако Мэри даже не пыталась уклониться и замерла в старом вертящемся кресле мужа, упрямо снося град ударов.

— Вы меня слышите?

— Да, — ответила Мэри надтреснутым голосом. — Я вас слышу.

— Мне известно, что мистер Фейрбразер очень хотел присутствовать на этом интервью, но время поджимает…

— Он не сможет присутствовать, — перебила Мэри, срываясь на крик. — Он не сможет больше ничего сказать об этом проклятом Филдсе и вообще ни о чём, никогда!

— Что-что? — не поняла девушка.

— Мой муж умер, знайте. Он умер, так что Филдсу придётся обойтись без него, понятно?

У Мэри тряслись руки; включённый мобильник выскользнул из пальцев, и журналистка наверняка услышала её сдавленные рыдания. Потом Мэри вспомнила, что весь последний день своей жизни, день их годовщины, Барри безоглядно посвятил проблемам Филдса и Кристал Уидон; её захлестнула ярость, и она с такой силой швырнула мобильный через всю комнату, что сбила со стены фотографию в рамке, запечатлевшую их четверых детей. Мэри кричала и плакала одновременно; сестра с зятем в панике взбежали вверх по лестнице и ворвались в кабинет.

Они смогли вытянуть из неё только одно:

— Поля, проклятые, проклятые Поля…

— Мы с Барри там выросли, — пробормотал её зять, но решил не пускаться в объяснения, чтобы не доводить Мэри до истерики.

II

Инспектор социальной службы Кей Боден перебралась из Лондона в Пэгфорд со своей дочерью Гайей всего месяц назад; здесь они оказались единственными новосёлами. Кей было неведомо, что квартал под названием Филдс имеет сомнительную репутацию; просто здесь жили многие из её подопечных. О Барри Фейрбразере она знала лишь одно: его внезапная смерть стала причиной отвратительной сцены у неё на кухне, когда Гэвин, её возлюбленный, даже не притронувшись к омлету, умчался как нахлёстанный и тем самым разбил все надежды, которые вселил в неё любовный пыл прошлой ночи.

Во вторник Кей остановилась у придорожной закусочной между Пэгфордом и Ярвилом, чтобы съесть в машине сэндвич и заодно просмотреть стопку исписанных листов. У одной сотрудницы произошёл нервный срыв, и на Кей тут же навесили треть её подопечных. Около часу дня она выехала в сторону Филдса.

В этом предместье она бывала не раз, но ещё плохо ориентировалась в его закоулках. Отыскав наконец Фоули-роуд, Кей издалека заметила дом, принадлежавший, по её расчётам, семье Уидон. По их досье она уже представляла, к чему надо готовиться, и с первого взгляда поняла, что не ошиблась.

У фасада громоздилась куча мусора, выросшая до самых окон: набитые отбросами магазинные пакеты перемежались тряпьём и грязными подгузниками. Отбросы частично просыпались — или были выброшены — на неопрятную лужайку, посреди которой красовалась лысая автомобильная покрышка; очевидно, её недавно передвинули, потому что вблизи темнел примятый круг жухлой растительности. Позвонив в дверь, Кей заметила в траве, прямо под ногами, использованный презерватив, похожий на полупрозрачный кокон какой-то гигантской личинки.

Сейчас её охватило лёгкое опасение, с которым она так и не научилась бороться за долгие годы; впрочем, это был пустяк по сравнению с нервной дрожью, которая по молодости била её у незнакомых дверей.