Но на протяжении нескольких месяцев стоило ему приблизиться к книжному магазину, его чуть не рвало. Он не мог даже взять книгу в руки, не испытав тошноты. Так что все к лучшему. Ведь все прошло. Он вернулся. В магазин, где продавались книги самых разных жанров.

Утром того же дня Майкл принял решение: он пойдет в горы и будет идти все вверх и вверх до опупения. Он принял решение в дороге, когда ехал по шоссе М25, в пробке, пялясь в мрачное, но, без сомнения, весеннее небо на горизонте, и слушал Радио-4, по которому какой-то чувак, имени он не уловил, рассказывал, какое это потрясающее чувство — идти в полном одиночестве, внизу весь мир, преодолевать непреодолимое, добраться до высоты, на которой уже не попадается мусор, оставленный человеком. Так вот, этот чувак не раз видел по пути останки погибших альпинистов. Незахороненные тела людей, сорвавшихся со скал, или потерявших сознание в разреженном воздухе, или по какой еще причине не сумевших выжить, и таких было навалом (пардон) в горах, где природа бросала людям настоящий вызов. Мужчина описывал такой поступок — идти дальше по тропе, переступив через труп, — как акт духовного возрождения.

Стоял февраль. Февраль всегда полон надежд. Февраль — это практически весна! А весной возможно абсолютно всё. В книжном магазине стоял приятный аромат кофе. Он сейчас подберет книгу и пойдет выпить кофе, а заодно решит, стоит ли ее покупать. Как правило, он не пил кофе ближе к вечеру. Сегодня все правила — в жопу. Правила — это что-то заскорузлое, ушедшее в прошлое. Майклу нравилось просыпаться поздно. А надо ли тогда ложиться спать точно в такой — то час? Нет. Он — свободная личность. Спорт. Футбол — хоккей — скачки — мотогонки — альпинизм. Он снял одну из глянцевых книг с полки. На обложке был изображен компас. Майкл открыл ее. Навигация — это здорово! Не думать об этом опасно для жизни. Судя по оглавлению, вроде книга правильная. Погода в горах. Техника передвижения по снегу и льду. Безопасность на крутых склонах. Поведение на разной высоте. После меня — лишь следы. Содержимое вашего рюкзака.

Да. Вот этим-то и займется отныне доктор Смарт. Только простыми, твердыми или сыпучими, или каменистыми склонами, а также различными видами пород, рыхлыми и влажными.

Твердый.

Влажный.

Почему слова так нагружены смыслом? Почему они немедленно обретают иное значение и обращаются в свою противоположность, и способны навредить себе и ему, Майклу? Неужели все на свете — чепуха? Все против него? Какой прекрасный конец. Это было потрясающе. Вы изумительно кончили. Давайте еще. Вот так, то что надо. Его бедой была открытость души, щедрость личности, желание отблагодарить каждую молоденькую шлюшку, которая сейчас смеет зубоскалить на его счет. Вот бы увидеть на опасном снежном склоне россыпь трупов всех этих девок-недоучек, и Марджори, и Тома, и этой иссушенной ведьмы-лесбиянки из администрации, как бишь ее, он не помнил, похожую на надзирательницу в женской тюрьме — нет, хуже, на персонаж из сериала про женскую тюрьму, которая сидела напротив него с вытянутой рожей в профессорской на факультете. Фак-культете. Ну вот, опять. Видите, он может шутить даже над собственным низвержением, о действиях собственного тела пониже пояса. Вряд ли это был конец света. Впереди, выше всего этого, его ждали захватывающие красоты чистой природы в ее высочайшем проявлении. Вот на склоне рядом с тропой лежит труп Эммы-Луизы Саквил, конечно, не в натуральном, а в виртуальном виде.