— Я не очень удивлена, — сказала я.

Мои слова ранили его.

— Это последний раз, когда я спрошу у тебя, Эрин, и тогда я уйду. Могу ли я войти?

— Нет, — ответила я без колебаний.

Он пронесся мимо меня, и я резко вдохнула воздух.

— Какого черта ты делаешь?— сказала я, обернувшись.

Уэстон направился ко мне, обойдя меня, чтобы закрыть дверь, а затем отступил назад.

— Я передумал.

— Ну, ты не можешь. Я сказала же тебе, что должна учиться.

— Чему?

— Музыке.

— Я ценю музыку.

— Нет, Уэстон, это сложнее, чем, кажется. Я борюсь. Мне нужно преуспеть в этом тесте, и это в час ночи.

— Я помогу тебе, — сказал он, отчаявшись.

Я сомнительно прищурилась.

— Клянусь! — сказал он.

— Я могу позвать Сэма, ты же знаешь. Он заставил бы тебя оставить это.

Уэстон подошел к дивану и скрестил руки на груди.

— Без боя мы не сдадимся.

Он сел.

Я вздохнула.

— У меня нет времени на это.

— Тогда, давай начнем. — Он достал из кармана телефон, постучал по нему несколько раз.

— Пепперони? — спросил он.

— Ты же знаешь, что я люблю пепперони, но я не нуждаюсь в твоей помощи.

— Ты ведь действительно не хочешь, чтобы я ушел, — сказал он с такой уверенностью, что мне захотелось кинуть в него чем-нибудь. Вместо этого я уставилась на него, не в силах ответить.

Он похлопал по телефону еще несколько раз.

— Я закажу пиццу. Она будет здесь через сорок минут.

Я подняла рюкзака и принесла его к креслу, перед тем как кинуть его на пол.

Молния издала пронзительный звук, когда я потянула за нее, и потом выудила папку.

— Твоя сумка выглядит тяжелой. Ты носишь ее повсюду?

Я закрыла раздраженно глаза.

— Почему ты здесь, Уэстон?

Он не ответил, поэтому я взглянула на него.

— Ты уже знаешь.

— Просто скажи мне, чтобы мы могли покончить с этим. — Сказав ему это, в моей груди защемило, а ноги стали ватными, поскольку подавляющее тошнота ударила меня, подобно приливной волне.

Что бы я ни чувствовала, Уэстон чувствовал себя хуже.

— Я это заслужил, — сказал он, кивая.

— Сначала исследование. Поговорим позже. Или нет. Нам не придется. Ты мне ничего не должен.

Я настороженно разглядывала его.

— Чего ты хочешь?

Уголок его рта приподнялся в подобии улыбки.

— Ты изменилась.

— Хорошо.

Он невесело засмеялся.

— Я скучаю по тебе, Эрин. Я думал, что смогу забыть тебя, но я не могу. То, что я действительно часто думал, разговаривал с другими девочками, которые не были и никогда не будут тобой.

Я поморщилась. Его признание задело.

— Все продолжали говорить мне, что станет лучше—это мои соседи, мои наставники, мои родители… твои родители.

— Ты говорил с моими родителями?

— Это не имеет значения. Никогда не станет лучше. Я раньше удивлялся, как долго это будет длиться. Сейчас мне интересно, как долго я буду последним.

— Это не смешно, — сказала я.

— Я имею в виду, в Техасе. Я знал, что это будет трудно, быть там без тебя. Но потерять тебя вообще хуже.

— Это был твой выбор, — сказала я.

— Ты права. Как ты и сказала, я сделал это.

Я ерзала. Это ужасное чувство, что поглотило меня, когда он ушел, бурлило у моих ног, угрожая ползти вверх по ним.

— Ты ненавидишь меня? — спросил он.

— Я стараюсь, каждый день.