— Ты ему платишь?

— Да, и гораздо больше, чем он получает за то, что охраняет отель «Тишоминго». — Роберт взглянул на вышедшего на балкон Дэнниса и вспомнил, что хотел поставить ему компакт-диск. Он услышал, как Дэннис с балкона сказал ему, что там внизу Билли Дарвин разговаривает с электриком отеля.

— Что он делает? Я же говорил ему, что ближе к вечеру покажу, какое мне нужно освещение!

Роберт встал с дивана и теперь рылся в стопке дисков. Он сказал Дэннису:

— После того как я зарегистрировался в отеле, я первым делом отдал кассиру десять штук баксов наличными, чтобы они знали, кто к ним приехал.

— А говорил, что не играешь.

— Я немного играю в баккара, как Джеймс Бонд. А кассу казино я использую в качестве банка, чтобы не таскать с собой всюду кучу денег. Понял? И заодно мне достается самый лучший номер, контрамарки на все шоу, и я удостаиваюсь личного посещения мистера Дарвина, который потом раскланивается со мной при встрече. Крутой мужик этот Билли Дарвин. Смотрит тебе в глаза — и будто пронизывает насквозь. Мистер Билли Дарвин может за пять секунд определить, фуфло ты или чего-то стоишь. Понимаешь, о чем я?

Он нашел диск, который искал, и поставил его вместо Джона Ли Хукера.

Дэннис спросил:

— Ну а как ты поладил с мистером Дарвином?

Но тут с тягучего медленного бита началась музыка, и Роберт отмахнулся:

— Слушай внимательно. Посмотрим, сможешь ли ты сказать, кто это.

Дэннис прислушался к мужскому баритону, который наполовину пел, наполовину проговаривал слова:

— На губной гармошке может играть Малыш Уолтер, — сказал Дэннис. — Но я не уверен.

— Малыш Уолтер в подметки ему не годится! Парень, это Марвин Понтиак и его хит «Я — пес».

— Никогда о нем не слышал.

— Ну и зря! Марвин — наш парень. Марвин Понтиак, который кое-чем обязан Мадди Уотерсу, которому в свою очередь обязан Игги Поп. Знаешь Игги?

— Да, я понимаю, о чем ты. Ты имеешь в виду, что его «Я хочу быть твоим псом» написана под впечатлением от «Я — пес».

Голос Марвина Понтиака говорил-пел:

— Некоторые свои песни, — сказал Роберт, — он называл афро-иудейскими блюзами. Он всегда одевался в белый хитон, а на голове носил тюрбан, как Эрика Баду — до того, как облысела. Он всегда поступал по-своему. Жил так, как хотел. Продюсер просит записать альбом? Ладно, говорит Марвин Понтиак, он запишет альбом, если продюсер выкосит ему лужайку.

— Лужайку?

— Да, лужайку, траву перед домом. И мужик косит ради того, чтобы затащить Марвина в студию. Этот диск называется: «Величайшие хиты легендарного Марвина Понтиака». На нем есть «Принеси мне льда». Это там есть строчка «У моего члена есть лицо, и он любит плеваться». Это забавно, потому что лицо самого Марвина Понтиака никогда не было сфотографировано. Его снимали только с большого расстояния, и на фотографиях видны его белый хитон и тюрбан. Но ни одного крупного плана.

— Он еще жив?

— Умер в семьдесят седьмом в Детройте. Переехало автобусом. А они возродили его, так сказать, музыкальное наследие, Игги и еще некоторые — Дэвид Боуи, например. Слушай, тебе уже пора собираться, а то опоздаешь на свое шоу. Ты уже знаешь, что покажешь?

— Нет. Я никогда этого не знаю, пока не поднимусь на насест. Сегодняшний дневной прыжок — что-то типа разминки.

— Смотри по обстановке. Соберется большая толпа — покажи тройное сальто с прибамбасами. Будет мало народу…

— Два оборота прогнувшись.