Жанн отпустил плечи Даниэля, легко перекинул свое большое тело через стол и уселся на лавку возле брата.

— Ежели старик вздумает дуться и не придет на свадьбу, — сказал он с широкой ухмылкой, — я буду у вас посаженным отцом.

Даниэль молча кивнул.

Мать сложила шитье в корзинку и поднялась со стула.

— Девочки, идите к себе. Алейн, воды бы принес.

— Я пойду кроликам корму задам, — добавил все понявший Жанн. Они ушли, оставив Даниэля с матерью вдвоем. Она приблизилась, провела жесткой загрубевшей ладонью по его волосам, вздохнула.

— Дани, я ходила к отцу Альберту. Ты знаешь, он умеет видеть будущее. Он сказал… Короче, решай сам… но он сказал: эта девушка не для тебя. Счастья у вас с ней не будет.

— Счастье — настолько странная штука, что не понять, где оно есть, а где нет.

— Ты мудр не по годам, — печально усмехнулась мать. — Но к преподобному отцу стоит прислушаться.

— К его лжи? Я все-таки несколько лет проучился в Аббатстве. И знаю: даже если священник обладает даром предвидения, он может видеть свое будущее, но никак не чужое. Мое и Элисии.

Мать не сдавалась.

— Элисия имела дело с колдуном; раз так, на ней и впрямь печать Нечистого, тут отец прав. Подумай хорошенько…

Даниэль резко встал. Пытливо вгляделся в морщинистое, угасшее, но по-своему благородное лицо матери.

— Скажи: с какой стати пошли разговоры о колдуне?

Мать опустила поредевшие с возрастом ресницы.

— Откуда идет молва в поселке? Как всегда… — Внезапно она решилась. — Дани, Элисия сама сказала отцу Альберту. Он нас предупредил.

— Предупредил? Отец Альберт?

Мать попятилась под его взглядом.

— Да пойми же! Ты должен знать, с кем…

Не дослушав, Даниэль бросился вон. По дороге схватил свою куртку, накинул, вылетел из дома, сбежал с крыльца.

— Сат Аш!

Старый лорс лежал прямо на мокрой земле, подогнув длинные ноги. На оклик он поднял голову, но не встал. Его большие уши были опущены, толстая нижняя губа отвисла. Улепетнув и оставив хозяина один на один с врагом, он чувствовал себя глубоко виноватым, и на морде читалось настоящее страдание. Даниэль дернул поводья.

— А ну, вставай!

С почти человеческим стоном Серый Ветер поднялся. Ноги у него дрожали, шкура на боках подергивалась. Даниэля кольнула жалость.

— Ну, полно переживать. Ты не виноват. С колдунами шутки плохи, — проговорил он успокаивающе, и Сат Аш потянулся и лизнул его в лоб. — Брось! Лезет тут с нежностями… — Пастух оттолкнул лорса, но уже без прежнего раздражения. С приспешниками Нечистого шутки плохи, что правда, то правда. Может, отец Альберт и впрямь хотел как лучше… Но все равно: на кой дьявол выбалтывать тайны Элисии кому ни попадя? Даниэль прыгнул в седло и направил Сат Аша к дому священника.

Ранний февральский вечер уже сгустился в ночь. Небо вызвездило, в поселке мягко светились окошки, однако на дороге было черным-черно. Даниэль с легкой тревогой вспомнил, что ему еще предстоит путь домой. Может, подождать до утра? В конце концов, что лорсам без него сделается?

И все же лучше бы вернуться. Некормленый Сильвер будет скулить и волноваться, тревожить лорсих. В Тайге и без того каждый лист шепчет об опасностях, а лорсихам через три месяца приносить телят; добрые, уравновешенные лорсы родятся только от спокойных и довольных жизнью самок. Да, конечно, надо возвращаться поскорей…

Хотелось бы знать, как преподобный отец воспринимает Элисию, которая живет в его доме.