Изменить размер шрифта - +
Молодой человек, распахнув дверь, стоял несколько мгновений на пороге и смотрел на маленькое общество.

Один из пенсионеров говорил:

— Может быть, да, а может быть, и нет, мистер Форстер, это сомнительно, но если он жив, вы его скоро увидите, вот помяните мое слово; как вы говорите, он хороший сын, а хороший сын, как только перескочит по эту сторону судна, сейчас же и поедет к дому отца. С помощью ваших очков я прочитал весь рассказ до последней строчки и просмотрел, кто убит, кто ранен. И я вижу, что в числе потерь во время этой схватки не было ни одного офицера. А дело было жаркое, что и говорить! Только подумать, что «мусье» показали пятки купеческим судам. Что-то думают теперь эти молодцы?

— Теперь, Билл? Да им теперь и думать-то нечего, разве только сбрить бороду султану и сделать из нее швабру для каюты королевской яхты и определить во флот его семьсот жен. Вот что мне непонятно, как он может держать в порядке такую большую флотилию жен?

— Знаю, как, — ответил второй инвалид, — потому что в бытность мою в Дарданеллах я спросил то же самое. У него есть рослый черный малый, «евнух» называется он, и он всегда стоит на часах у дверей. И держит мешок с опилками и большущий меч. И как только женщина выглянет из двери — хлоп! Ее голова летит в мешок.

— Отлично; так можно их держать как следует. Но вот что я говорил, мистер Форстер, попомните мое слово, не вешайте головы; хороший моряк, который помнит свой долг, никогда не просит отпуска, пока дело еще не сделано. Готов прозакладывать целый ярд косы, что мистер Ньютон…

— Здесь, милейший, — прервал инвалида Ньютон. — Милый отец!

Никлас поднялся со стула и обнял сына.

— Дорогой, мой дорогой мальчик! Почему ты не приехал раньше? Я так боялся, что тебя убили. Ну, я рад видеть тебя, Ньютон! Как понравилась тебе Вест-Индия?

— Ост-Индия, вы хотите сказать, мистер Форстер, — поправил его инвалид. — Ньютон, — прибавил он, вытерев обе стороны руки о свои синие панталоны и потом протянув ему пальцы, — дайте вашу лапу, мальчик; мне хочется пожать руку человека, который помог пристыдить врага; вас же не унизит, если вы причалите к старому моряку, исполнявшему свой долг, пока у него была булавка, на которой он держался.

— С большим удовольствием, друг мой, — ответил Ньютон и взял руку старика.

В то же время другой ветеран взял его свободную руку и, оглядев с головы до ног, заметил:

— Ну, если на вашем судне были все такие же молодцы, как вы, оно было чертовски хорошо наполнено; вот и все.

Ньютон засмеялся и обратился к отцу:

— Ну, как вам жилось, отец? Вы были вполне здоровы? Как вам здесь нравится?

— Ньютон, здесь мне живется гораздо лучше, чем в Бристоле.

— Он хочет сказать: в Ливерпуле, мистер Ньютон. Вот верхняя оснастка вашего добрейшего батюшки малость попорчена; его ящик с памятью, что твое решето. Ну, Билл, теперь пока мы с тобой тут лишние. Когда после плавания отец с сыном встречаются, им есть о чем поговорить без слушателей. До свидания, мистер Форстер, желаю вам никогда не остаться без сына, а ему — никогда не оставаться без судна.

Ньютон, в виде благодарности, улыбнулся внимательным старикам-пенсионерам, видя, как они брели из комнаты. Он остался с отцом наедине.

Рассказ Никласа был, по обыкновению, краток. Его положение нравилось ему, нравилось общество; он получал достаточное количество заказов и все время оставался здоров. Когда Ньютон затронул денежные дела (а это ему пришлось сделать очень скоро, так как он заметил, что сюртук и жилет его отца находились в состоянии полного разрушения), молодой человек узнал, что в первый год старик взял денег от банкира, чтобы купить себе платье, сложенное в ящик и не тронутое с того дня, в который его прислали.

Быстрый переход