Таким образом выведя мораль на пустом месте, я отправилась на кухню, по дороге спросив Оленьку, не хочет ли она, часом, составить мне компанию за чаем. Та согласилась, по-моему, несколько заинтригованная. Убедившись, что подслушать нас некому, я рассказала о том, при каких обстоятельствах и с каким сопроводительным текстом попало ко мне ее поручение, и о дальнейших событиях. Разбавив мой нервический смех собственным, куда более веселым, Оленька спросила о впечатлении от Кассандры Антониновны, кивнула и ударилась в воспоминания.

— У нас ее даже в деканате побаивались. Однажды, когда мы были на третьем курсе, Юрика вздумали было то ли на сборы призвать, то ли вовсе в армию забрать. Я не успела всерьез вникнуть, потому что тут же возникла Кассандра в своей коляске. Очень вежливо, холодно, но так, что слышно было на трех этажах, она сообщила декану, что ее сын — единственный кормилец немощной матери. Это вообще-то истинная правда, но в ее устах сразило всех буквально наповал. Так вот, проинформировав о положении вещей, этот божий одуванчик спросила декана, отследит ли он сам разрешение недоразумения или ей следует заехать на военную кафедру и поиграть там в штурмовую танковую бригаду — благо она «на колесах». Было совершенно очевидно, что ей ужасно хочется проверить военную кафедру на профпригодность и что она всерьез рассчитывает разнести там все к чертям. Декан предпочел сделать все, что от него требовалось, без ее участия.

Воспоминания оживили того «сорванца», которым, согласно Кассандре Антониновне, была когда-то наша Оленька. Стало заметно, что к матери «любимого однокорытника» она относится в лучшем случае с уважительной неприязнью.

— Небось Снегову от маминых вмешательств вреда было не меньше, чем пользы? — предположила я. — Не посмеивались над ним добрые однокурсники?

Оленька задумчиво и печально покачала головой.

— А вот знаете — нет! Его не то чтобы очень любили, но… А впрочем, и любили тоже. Кто был в теме — сочувствовали. Впрочем, сам он не рассказывал никогда о своих обстоятельствах…

— Кассандра Антониновна упоминала истфак. Не объясните, что это значит?

Оленька улыбнулась.

— Попробую. На третьем же курсе Юрик подал туда документы, сдал экзамены и начал параллельно учиться на двух факультетах. На втором, конечно, заочно. У нас с историками на начальных курсах были общие предметы, так что он весьма быстро закончил и исторический тоже. Чуть ли не одновременно с юридическим. Сдается мне, Кассандра не ошибается, когда говорит, что два диплома «Рюшика» — исключительно ее заслуга. Только не поясняет, что учился он как бешеный для того, чтобы дома проводить поменьше времени и мамочку видеть пореже. Исключительно властная и беспринципная особа!

— А выглядит достаточно безобидной.

— Ну да. Со стороны. Вы знаете, что Юрик был когда-то женат?

— Теперь знаю…

— Так вот, брак этот просуществовал несколько месяцев и распался под напором его трогательной маменьки. Причем та история оставила у Снегова такой осадок, что, насколько мне известно, он больше никогда не пытался не то что семью создать — даже просто наладить нормальную личную жизнь…

Оленька, кажется, была немного смущена. Еще бы! Разбуженные моим рассказом давние воспоминания ослабили ее бдительность и подвигли на перемывание костей старому другу в компании едва знакомой директрисы. Поэтому она поспешила закончить:

— Эта немощная особа, боюсь, всех нас переживет. И меньше всего шансов у самого Юрика. Как заметил в своем сочинении неизвестный школьник, не будь Герасим так закрепощен, он утопил бы не Муму, а свою барыню. Но он, боюсь, никогда от нее не освободится.