Кстати, не исключено, что я снова иду неправильным путем. Кассандра Антониновна может неплохо знать собственного сына, но исходит ли она хоть из чего-то помимо этого? Вся «интрига» может замыкаться на нем. То есть не исключено, что он действительно в кого-то влюблен, но совершенно безответно. Тогда Оленьку и Мари в список придется вернуть. А вот меня — не придется, ибо я и Снегов — две вещи несовместные. Вернее, Снегов и я… Неожиданно остро царапнуло сожаление.

Ну вот наконец и метро. Домой.

Теперь — по привычному маршруту: в душ, затем в И-нет. Там (не в душе, естественно) меня поджидал Профессор. Мы успели как следует пообщаться — когда он вдруг начал говорить весьма неожиданные вещи…

ПРОФЕССОР: Да, кстати. Знаете, Тикки, есть такой город — Питер. Он как шкатулка с драгоценностями — но я не перестаю удивляться тому, как он умеет прятать в потайных ящичках главные, неброские свои сокровища. Возможно, не каждый увидит их и оценит по достоинству. Для меня же они бесценны. Есть, например, такое место — Лермонтовский проспект. Там на углу, чуть не доходя до улицы Декабристов, среди невысоких домиков стоит Большая хоральная синагога. Удивительное здание, производящее совершенно грандиозное, предполетное впечатление — легкость и мощь! Плавные линии, ажурная резьба, предельная соразмерность. И все это совершенно незаметно, пока не встанешь лицом к лицу — со всех иных сторон эта жемчужина заслонена маленькими домиками. Колдовство!

ПРОФЕССОР: Или вот, тоже например, есть такой старый, обжитой район — Заневский проспект и его окрестности. Там, среди давно привычных деталей городского пейзажа, среди прочно пустивших корни панельных домиков, незаметно течет маленькая, местами заросшая ивами и камышом речка Оккервиль…

.

ПРОФЕССОР: Что же вы молчите?

ТУУ-ТИККИ: Боюсь потревожить тишину.

ПРОФЕССОР: Это прекрасно! В таком случае я продолжу… Впрочем, продолжать можно бесконечно. Даже окраины этого удивительного города полны очарования — не говоря о пригородах. Поэтому мой вам совет, Тикки: если вам случится побывать в Питере — не покупайте путеводителей и не ходите маршрутами, а закройте глаза, вслушайтесь и ступайте туда, куда позовет вас сердце. Или просто идите наугад.

ТУУ-ТИККИ: Профессор, вы словно прощаетесь. Что это? Быть может, вы уезжаете? Почему тогда не расскажете мне о том заповедном крае, где расстояние становится преградой общению?

ПРОФЕССОР: Уезжаю? Этого никогда не знаешь наверняка. Надеюсь, однако, что еще успею в случае чего послать прощальную весточку.

ТУУ-ТИККИ: Значит, башенка звездочета опустеет…

ПРОФЕССОР: Вам кажется это неправильным?

ТУУ-ТИККИ: Не знаю… Боюсь только, ночи станут беззвездными.

ПРОФЕССОР: Я оставлю фонарик зажженным.

ТУУ-ТИККИ: Не надо. Ему будет страшно одному в темноте.

ПРОФЕССОР: …Тогда мне придется остаться.

ТУУ-ТИККИ: Тогда до встречи.

Не дожидаясь ответа, я отключилась от сети, вскочила, но не смогла сделать ни шагу и, спрятав лицо в ладонях, судорожно разрыдалась. Только сейчас поняла я, как далеко все зашло. Насколько невозможна моя жизнь без Профессора (а значит, и без Бродяги). Мне стало страшно.

И еще… Могло ли быть случайностью, что перечисляя «жемчужины Питера», Профессор упомянул основные места моего обитания Заневский, где я живу, и Лермонтовский, где работаю?

Ох, неправильно я живу! Совсем окопалась в доме, только и общения с внешним миром, что короткие вылазки на работу.