Преодолевая боль, он прошептал:

 — Немец…

 — Он сказал — немец? — переспросил Симингтон, становясь на колени. Юноша стянул со своей шеи платок и прижал его к ране, чтобы остановить кровь. — В него стрелял немец?

 — Нет, — возразили ему из толпы. — Немец у нас один. Это врач, живущий на том берегу.

 — Да, — выдохнул Троубридж. Платок, прижимаемый к боку, доставлял ему дополнительные страдания. — Фальке. — Он заставил себя открыть глаза, но, кроме тумана, ничего не увидел. Потом сквозь марево, как сквозь стекло, заливаемое дождем, проступило лицо Симингтона. — Расскажите ему… Сразу… Когда он приедет… — Троубридж сглотнул ком, подступивший к горлу, не обращая внимания на металлический привкус во рту. — Там… Мадлен. — Где-то глубоко, чуть ли не в подсознании, его кольнула мысль, что он впервые произнес ее имя. — Расскажите ему. Она в каньоне. — Троубридж хрипло вздохнул. С каждой секундой голова его кружилась все сильней и сильней и говорить становилось труднее. — В нее тоже стреляли.

 — Вы хотите сказать, что есть и вторая жертва? — с тревогой переспросил Симингтон.

 — Найдите Фальке, — прохрипел Троубридж. — Немедленно.

 — Мы тут же этим займемся, — сказал Симингтон, делая знак одному из товарищей по экспедиции. — Поторопитесь, — тихо произнес он.

 Англичанин кивнул.

 — Считайте, что врач уже здесь. — Он ободряюще взмахнул рукой и побежал к пристани, к лодкам.

 — Господин совсем плох. — Старший землекоп, качая головой, склонился над раненым. — Жаль.

 Троубридж поднял руку, которая меньше болела, и попытался уцепиться за жилетку того, кто сидел рядом с ним.

 — Мадлен. — «Ну вот, — мелькнуло в его мозгу, — я сделал это дважды». — Спасите ее. — «Странно, — подумал он, глядя, как Симингтон берет его за руку. — Боль, кажется, отпускает. Будто одно звучание ее имени унимает ее».

 Симингтон с готовностью закивал.

 — Мы сделаем все возможное, старина. Даю слово — все. А пока что крепитесь. Скоро приедет врач. Он вас осмотрит. — Юноша видел, что раненый впадает в прострацию, и стиснул зубы, удерживая непрошеное рыдание, потом, справившись с приступом слабости, посмотрел вверх. — Кто-нибудь видел, откуда он ехал? Если в скалах осталась женщина, нам следует ее отыскать.

 — Ищите по стервятникам в небе, — посоветовал кто-то из землекопов.

 — Нет, — сказал Симингтон, часто моргая. — Нет. Мы отыщем ее живой. Я дал ему слово.

 Землекопы принялись перешептываться.

 — Сейчас очень жарко, — сказал старший рабочий.

 — Жара, — подтвердил пожилой британец. — Нужно выждать, когда зной спадет. Лошади заупрямятся, и толку не будет.

 У Троубриджа не было больше сил держаться за руку юноши. Он поднял веки и едва слышно выдохнул:

 — Найдите ее…

 — Непременно найдем, — ласково и печально произнес Симингтон, понимая, что раненый уже пребывает не здесь и что его широко распахнутые глаза ничего больше не видят.

 

* * *

 Письмо профессора Рено Бенклэра, посланное из Парижа профессору Алену Бондиле в Фивы.

  «Уважаемый мэтр Бондиле! Около полугода назад один из членов вверенной вам экспедиции прислал нам письмо с нареканиями на вашу работу.