— Я у вас в неоплатном долгу, месье Омат. — Бондиле бросил на египтянина красноречивый взгляд.

 — Это всего лишь дружеская услуга, — сказал, вновь усаживаясь, Омат. — Мы с вами, Бондиле, очень похожи, во всяком случае я льщу себя этой мыслью. Мы с вами знаем, что значит взаимовыручка. Возьмем, к примеру, это вино. — Он плеснул в свой бокал немного муската. — Я мусульманин и верю в Аллаха, но вовсе не собираюсь по этой причине не пить! Аллах одарил человека гибкостью, и я восхваляю его мудрость. — Последовал звучный глоток. — Говорят, сладкие вина коварней других — что скажете, а?

 — Скажу, что предпочел бы шампанское, — заявил Бондиле, — но его у вас не достать. Пришлось по неимоверной цене довольствоваться мускатом. К тому же, заметьте, за приличную мзду. Не все ваши соотечественники разделяют вашу терпимость к спиртному. — Он налил себе вина и поднял бокал. — За наше взаимопонимание!

 — Великолепнейший тост.

 Бутылку портвейна пустили по кругу, и вскоре она почти опустела. Клод Мишель хмуро уставился на нее.

 — Понять не могу, почему вино исчезает? — пьяно пробормотал он.

 — Потому что ты его пьешь, — заметил Лаплат, забирая в кулак темное горлышко. — Дай сюда, забулдыга.

 Клод Мишель раздул ноздри.

 — С чего это ты зовешь меня забулдыгой? — поинтересовался вкрадчиво он.

 — А ты и есть забулдыга, — отрезал Лаплат. — Сегодня мы все забулдыги. — Он громко расхохотался, приподнимая бутылку. — Тут наберется еще по глотку. Эй, забулдыги, сдвигайте посуду! — Вино с бульканьем полилось в протянутые бокалы. — Юрсен, тебе достаются последки!

 — Как и всегда, — пробурчал Юрсен Гибер, но бокал не убрал.

 Жан Марк вдруг встревожился.

 — Они не могут нам навредить? — капризно спросил он.

 — Кто? — прищурился Бондиле.

 — Рабочие, — пояснил Жан Марк. — Они нас не любят.

 Омат рискнул ответить за друга.

 — Не тревожьтесь о том, месье Пэй. Они только слуги. А в мусульманской стране слуги знают свое место. Мы ведь не во Франции, где чернь свергает Божьих помазанников.

 Анже покачал головой.

 — Вы не правы, Омат, — возразил он сурово. — Прежний режим, безнравственный и прогнивший, изжил сам себя. Не будь революции, кто знает, что сталось бы с французским народом! Революция была необходима.

 — Кому-то да, а кому-то — нет, — вскользь заметил египтянин.

 — Революция пролила море крови, — пробормотал Клод Мишель, игнорируя его реплику. — Повстанцы оказались на деле ужаснее свергнутой ими знати.

 — Неправда, — вмешался Лаплат. — Аристократы веками тянули из народа все соки, и сами виновны в том, что наша свобода завоевана столь дорогой ценой.

 — Какая свобода? — презрительно фыркнул Жан Марк. — Францией и поныне правит король. Что это за свобода?

 — Король правит с оглядкой, — стоял на своем Анже. — Как и остальные теперешние монархи. Революция всем им преподала хороший урок.

 Бондиле постучал по бокалу вилкой.

 — Господа, господа, — с упреком сказал он, — давайте не будем ссориться. Каковы бы ни были наши взгляды, революция уже в прошлом. — Он кивнул Ямуту Омату. — И потом, не очень-то вежливо обсуждать нашу внутреннюю политику в присутствии гостя.