— Это серьезно? — спросил Адальбер.

— Не думаю. Доктор поднялся в номер полчаса назад, но «Скорую помощь» еще не вызывал.

— Это ровным счетом ничего не означает! Что такое? — обратился он к журналисту, который держался чуть в стороне.

— Мне нужно с вами поговорить!

— Минуточку! Я узнаю, как там тетушка Амели, а потом вернусь к вам! Ждите меня в баре.

Адальбер спустился очень быстро. Диагноз был утешительным лишь отчасти: нервы старой дамы сыграли с ней дурную шутку. Что было неудивительно, если учесть все обстоятельства последних дней.

— Минимум лекарств, отдых и никаких волнений! — распорядился врач, повергнув Мари-Анжелин почти в отчаяние.

— Мы как раз сейчас очень тревожимся о дорогом нашему сердцу родственнике. Что делать, если будут плохие новости?

— Скрывать их от нее как можно дольше! И вызвать меня! Вы же сами понимаете, в каком она возрасте! — добавил он, разводя руками.

— Вызвать его? Вот уж нет! — доверительно прошептала Мари-Анжелин Полине, с которой она окончательно примирилась, оценив наконец все положительные стороны присутствия рядом бодрой и жизнерадостной американки. — Я обращусь к старому другу, профессору Дьелафуа. Он знает маркизу, как никто. Собственно, он прекрасно знает всех нас. Начиная с Альдо, которого он удержал от оплошности в деле «Регентши»!

Естественно, Полина пожелала узнать все подробности, и Мари-Анжелин вполне удовлетворила ее любопытство. Это пошло на пользу им обеим, так как отвлекло их от печальных мыслей. Мадам де Соммьер задремала.

Адальбер подошел к Бертье, который, вопреки своему обыкновению, сидел не у стойки, а за столиком и с отсутствующим видом прихлебывал кофе. Видаль-Пеликорн знаком попросил бармена принести чашку кофе и ему, сел напротив журналиста и спросил:

— Ну, что нового у Кроуфордов? Лемерсье полагает, что он уехал. Там все закрыто.

— Возможно. Хотя я убежден, что он здесь.

И Бертье рассказал, как ему удалось проникнуть в этот дом, внешне такой необитаемый… Он следил за входом из машины, расположенной так, чтобы никто не обращал на нее внимания. Спустя какое-то время он увидел, что к воротам подходит женщина с двумя плетеными корзинками, в одной из которых явно была провизия, поскольку наружу выбивались стрелки лука-порея. Она поставила их на землю, чтобы вытащить ключ. Журналист тут же подбежал к ней с просьбой позволить ему набрать воды для радиатора своей заглохшей машины.

— Она секунду поколебалась, потом внимательно взглянула на меня и согласилась впустить во двор, где перед входом в кухню был кран. В благодарность я поднял ее корзинки — довольно тяжелые, надо сказать, — а ей передал свой жбан. Так мы и вошли вместе. Я увидел служанку, которая чистила картошку, и двух индусов, протиравших серебряную посуду на кухне, дверь которой была распахнута настежь. На столе лежала баранья нога, и кухарка шпиговала ее чесноком. Мне хотелось расспросить этих людей, но я чувствовал на себе их косые взгляды и понимал, что надо быстрее уходить. Набрав в жбан воды, я рассыпался в благодарностях и пошел к воротам… В общем, надолго задержаться не удалось, но я успел заметить, что в гараже стоит «Роллс-Ройс».

— Стало быть, они здесь! — заключил Адальбер.

— Да, но с улицы это совершенно незаметно. В той части дома, которая видна, ставни закрыты. Я позвонил во входную дверь, намереваясь сказать, что обронил перчатку во дворе, но мне никто не ответил. По телефону тоже никто не отвечает. Что бы это значило?

— Что эти люди все меньше походят на добрых католиков! Но к их дому нужно вернуться!

— Зачем?

— Чтобы изучить окрестности и посмотреть, есть ли какой-нибудь способ пробраться в это жилище.