Изменить размер шрифта - +
Он увидел лицо с правильными чертами — полные губы, прямой нос, серо-голубые глаза миндалевидной формы с чуть вздернутыми внешними уголками, отчего она напомнила ему кошку. Во время прошлого визита он дал ей около пятидесяти лет, но теперь при свете дня морщинки вокруг ее глаз и на лбу казались не такими глубокими. Она была моложе, чем он думал, но жизнь определенно потрепала ее. Джошуа вновь посмотрел на ее глаза: их форма была ему знакома. Однако ему никак не удавалось вспомнить, где он видел их прежде.

Джошуа покачал головой и выразил свою досаду глубоким, почти театральным вздохом. Он чувствовал себя более чем нелепо, стоя в своей собственной комнате в присутствии собственной жены с женщиной, которая утверждала, что она с ним знакома.

— Сожалею, сударыня, но я, как и прежде, в полном недоумении.

— Что же, не буду вас больше смущать. Я — Виолетта Кобб.

— Виолетта? Дочь Сабины Мерсье?

— Она самая.

Джошуа посмотрел на гостью с удвоенным интересом. Та Виолетта, которую он знал в Астли, была наделена завораживающей, но холодной красотой. Эта женщина была высокомерна, держалась так, будто знает себе цену, как и прежде, излучала холод, но блеск утратила. Время лишило ее былого очарования, но не сумело вдохнуть тепло в ее черты.

— Скажите, миссис Кобб, что привело вас сюда?

— Сначала я расскажу вам вкратце о том, что произошло за минувшие двадцать лет. Наверное, вам уже известно, что мама так и не вышла замуж за Герберта Бентника?

Джошуа кивнул:

— Да, слышал, но подробностей не знаю.

— Герберт разорвал помолвку, после того как получил ваше письмо и узнал о ее причастности к гибели Бартоломью Хора. Он сказал, раз она решилась отравить Хора — пусть и не насмерть, — значит, она вполне могла отравить и его жену Джейн, а также двух своих предыдущих мужей. Мама яростно это отрицала, но Герберт был непоколебим и заявил, что больше не доверяет ей. Маме ничего не оставалось, как вернуться вместе со мной в Бриджтаун, где мы поселились в доме, который завещал ей Чарлз Мерсье. Год спустя я с ее благословения вышла замуж за Джона Кобба. Следующие двадцать лет прошли тихо и мирно. Мама замуж больше не вышла, но ее не оставляла мысль, что ожерелье несет на себе печать проклятия и с тех пор, как она отказалась отдать его дочери Чарлза Мерсье, ее преследуют несчастья. Полгода назад мама заболела и умерла.

— Мне очень жаль, но вы так и не объяснили, зачем пришли сюда и пытаетесь всучить мне ожерелье, — сказал Джошуа с бесстрастной участливостью в голосе.

Виолетта проглотила комок в горле и платочком промокнула глаза:

— Я как раз к этому и веду. Мама оставила дом и все свое имущество мне. В дополнительном распоряжении к завещанию сказано, что ожерелье принадлежит мне и я могу делать с ним все, что захочу, однако мама настоятельно посоветовала, чтобы я не оставляла его у себя. Ей оно принесло одни только несчастья, и она не хотела, чтобы такая же участь постигла и меня. Я тщательно обдумала ее пожелания и решила последовать ее совету — отдать ожерелье. Но кому?

— И почему же ваш выбор пал на меня? — прямо спросил Джошуа.

Виолетта посмотрела на Джошуа:

— А разве я сказала, что намерена отдать его вам?

— Да, в прошлую нашу встречу.

— И вы, насколько я помню, отклонили мое предложение. Сказали, что вас интересует только, кто я и зачем пришла. Что же, оба ваши требования я теперь выполнила. И поэтому, мистер Поуп, я намерена предложить ожерелье вашей жене. Вы женаты, насколько я понимаю, на этой леди?

Она махнула рукой в сторону окна на противоположной стороне комнаты, где сейчас сидела жена Джошуа.

Джошуа кивнул, внутренне содрогнувшись. Теперь ему все стало ясно. Хоть обычно он и не был подвержен предрассудкам, но никогда не сомневался в том, что смарагдовое ожерелье несет зло.

Быстрый переход