Дарья Донцова. Смех и грех Ивана‑царевичаДжентльмен сыска Иван Подушкин - 17
Глава 1
Сор из избы соседа всегда намного интереснее грязи из собственной квартиры… Я молча смотрел на элегантно одетую худую даму, а та, постучав пальцем по столу, спросила: – Иван Павлович, вам ясно, куда я клоню? – Более чем. Смею заверить, болтливость не является моей отличительной чертой, – ответствовал я. – У вас прекрасные рекомендации, – протянула собеседница, – надеюсь, они заслуженны. Мы поняли друг друга? – Конечно, Елизавета Матвеевна, – произнес я. – Разрешите удалиться? – Ступайте, голубчик, – милостиво кивнула хозяйка дома. – Ужин, как всегда, в обычное время. Я быстро покинул комнату, дошел до круглого холла, посередине которого возвышалась фигура рыцаря, и услышал справа картавый голосок: – Теперь посмотрим налево… Перед вами портрет Андрея Винивитинова‑Бельского, третьего сына Григория, прозванного Щедрым. Как видите, художник изобразил князя в окружении его любимых охотничьих собак… Я втянул голову в плечи и поспешил вперед по широкому коридору, менее всего желая сталкиваться с толпой экскурсантов. Не могу сказать, что Елизавета Матвеевна и все ее семейство вызывают у меня какие‑то светлые чувства, но когда вспоминаю, в каких условиях живут Винивитиновы‑Бельские, мне становится их жаль. Я бы давно сошел с ума в доме, по которому ходят толпы посторонних, беззастенчиво делают фотографии и в прямом смысле этого слова суют нос в твою тарелку с едой. Вчера, например, в столовую, несмотря на табличку на двери «Не входить, частная территория. В зону экскурсии помещение не включено», в обеденный зал вломилась парочка в грязных джинсах. Молодой человек живо стал щелкать мобильным телефоном, а его спутница подскочила к Елизавете Матвеевне, стоявшей возле буфета, дернула ее за волосы и одобрительно сообщила: – Витька, причесон‑то настоящий! Надо отдать должное даме – та лишь кашлянула и, как всегда, высокомерно‑вежливо проронила: – Вы случайно забрели на территорию, закрытую для посетителей. – Бли‑и‑нн! – заорала девица, отпрыгивая в сторону. – Витька, это че, прикол? Обалдеть, восковая фигура разговаривает! А хозяйка усадьбы ровным тоном сказала, обращаясь уже ко мне: – Иван Павлович, сделайте любезность, объясните экскурсантам, что они находятся на частной, а не музейной половине дома, и проводите их к экспозиции восковых фигур под названием «Ужин в княжеском доме», расположенной в западной части. Я распахнул входную дубовую дверь, украшенную затейливым орнаментом, со словами: – Прошу вас. С удовольствием покажу дорогу. Парочка, не торопясь, выплыла в коридор. – Так эта тетка живая? – удивился парень. – Вы сейчас встретились с владелицей поместья княгиней Елизаветой Винивитиновой‑Бельской, – пояснил я. – Их сиятельство проверяла качество чистки столового серебра. – Офигеть… А она че, мешком с песком прихлопнутая? Разговаривает дебильно… – подала голос девица. – Закройся, Наташка! – приказал подружке спутник и взглянул на меня. – А вы, типа, того… тоже граф? Я улыбнулся: – Винивитинов‑Бельский имел княжеский титул. Нет, я дворецкий. – Ну, ваще, как в кино, – пробормотал парень. – Сфоткаетесь с нами? На билете написано, что всю мебель в доме снимать можно. Надеюсь, теперь вам стало понятно, почему я не испытываю желания общаться с экскурсантами, которых водит по поместью Анфиса, младшая сестра Елизаветы Матвеевны. |
