— И… что? — в серых глазах зажёгся огонёк.

— Буду показывать долго и со вкусом, — Эннио демонстративно облизнулся, неторопливо направляясь к Хвеле, отступавшей к спальне. — Боюсь, родители посчитали бы наше поведение… крайне неприличным.

Бывшая наёмница довольно рассмеялась. Да, определённо, быть женщиной ей нравилось всё больше и больше…

— Хорошо, я подумаю, принять ли твоё… крайне неприличное поведение в качестве извинения за браслетик, умник, — Хвеля переступила порог спальни, и одним движением спустила платье с плеч, позволив ему упасть на пол.

Эннио в три шага оказался рядом, и в скором времени Хвеля порадовалась, что в доме действительно никого нет. И она очень надеялась, что слуги не подслушивали под дверью, ибо никогда не умела быть тихой…

Лин поправила воротник длинной ночной рубашки, чувствуя себя ужасно неуютно: в последнее время она привыкла как-то обходиться без этого предмета одежды, но у матери была дурная привычка заходить по ночам к дочерям, проверить, хорошо ли они спят. Если она обнаружит, что младшенькая спит голиком, могут возникнуть вопросы, ответы на которые её родителям могут очень не понравиться. Линна тихонько хихикнула, покосившись на дверь. Вроде, первый день прошёл спокойно, после семейного ужина, на котором Линара узнала, что из всех дочек она одна осталась непристроенной — то есть, не замужем, — мама проводила её по замку и показала чахнувший зимний садик. Блондинка с удовольствием согласилась восстановить растения. Немного напрягали внимательные взгляды родителей, и отца, и матери, которые Лин время от времени ловила на себе, но каверзных вопросов ей не задавали. Только поинтересовались, когда собирается обратно в Школу возвращаться.

Вздохнув, она забралась с ногами на широкую, старинную кровать с балдахином, и сжала в кулаке прозрачный кулон. «Привет». «Привет, маленькая, — тут же откликнулся Кир. Линне очень нравилось, когда он так её называл. — Как у тебя дела?» — «Нормально. Родители вроде ничего не задумали, по крайней мере, не задавали никаких вопросов и не выпытывали особо о жизни в Школе». Ей послышалось, что Кир с облегчением вздохнул. Они поболтали ещё немного, и Лин сняла кулон, положив на туалетный столик, после чего свернулась калачиком посередине кровати, и сразу уснула.

Четыре дня прошли тихо и спокойно, Линна почти целый день проводила в садике, с большим удовольствием возясь с растениями, чем общаясь с родителями. На пятый неожиданно приехали старшие сёстры, без мужей, что несколько удивило Линару. Она, конечно, рада была их видеть, но особой любви они друг к другу не питали. В замке стало шумно, в спальне вместе с Лин теперь спала ещё и средняя сестра, Тина, и ей приходилось изворачиваться, чтобы пообщаться с Киром. О вечерних разговорах речи не велось, естественно. К концу шестого дня, предпоследнего, Лин вдруг обратила внимание, что её не оставляют одну. Рядом постоянно крутились или слуги, или кто-то из сестёр. Смутное чувство тревоги охватило Линару. Оно усилилось, когда за ужином мать жизнерадостно сообщила:

— Лин, представляешь, какая новость, молодой герцог объезжает свои владения, и он будет у нас уже завтра!

— Мам, я завтра вечером в Школу возвращаюсь, — негромко ответила Линна, избегая смотреть на родительницу. Леди Изольда, несмотря на внешность румяной, пухленькой, доброй женщины, имела железный характер и твёрдой рукой управляла замком, мужем, и челядью.

— Ой, ладно, ничего страшного, если опоздаешь на пару дней, — мать махнула рукой. — Будет обед, конечно, приедут кое-кто из соседей, в общем, милая, ты просто обязана присутствовать! Видишь, даже твои сёстры приехали!

Линара чуть нахмурилась, ковыряясь вилкой в еде.