Рафаэль рассмеялся. Взъерошил волосы Марты. Встал. Взглянул на Риту. Никогда раньше не было у нее такого сияющего лица.

Фрэнки спал на лохмотьях в ящике из-под апельсинов. Ящик стоял в таком месте, где всегда, за исключением раннего утра, была тень. Лохмотья воняли свежей мочой и калом. Кожа у Фрэнки была светло-коричневая. Во сне он казался очень серьезным, задумчивым.

Рафаэль поставил последнюю коробку на угол апельсинового ящика, у ног Фрэнки.

— Это бейсбольная перчатка? — спросила Рита.

— Да.

— Но здесь никто не играет в бейсбол.

— Будут играть, не сомневайся.

— Ты сумасшедший, — в какой уж раз с улыбкой повторила Рита.

Она поднялась по ступеням и вошла в фургон. Подхватив индейку, Рафаэль последовал за ней. Положил птицу в пустую алюминиевую раковину на кухоньке.

— И что я должна с ней сделать? — спросила Рита.

— Приготовь.

— Как?

— Не знаю.

— Рафаэль, у нас нет такой большой кастрюли или сковородки.

— Придумай что-нибудь.

— Придется жарить ее по частям.

— Как ты скажешь.

Повернувшись, он прижал жену к груди. Поцеловал в висок, потом в губы, долгим поцелуем. Наконец она оттолкнула его.

— Ты сможешь принести мне воды?

У самого забора, окружавшего свалку, бил родник, единственный источник воды для жителей Моргантауна.

— Сколько ведер?

— Четыре.

Четыре ведра в такой час означали, что Рита хочет искупать детей и помыться сама раньше, чем обычно.

— Хочешь посмотреть сегодня на закат солнца? — спросил Рафаэль.

Рита улыбнулась.

— Возможно.

Рафаэль отпустил ее.

— Я принесу шесть ведер.

Выйдя из фургона с пустым пластмассовым ведром в каждой руке, Рафаэль огляделся. Лайна сидела на ступеньках, выкладывая из коробки докторские атрибуты. Часть из них уже валялись в пыли. Марта так и застыла, восхищенная коробкой. Похоже, она решила, что подарох — коробка, а не ее содержимое. Коробка с бейсбольной перчаткой упала в ящик из-под апельсинов. Фрэнки по-прежнему спал. В фургоне Рита кашлянула. Тут же кашлянула и Лайна. Марта чихнула. Рафаэль глубоко вздохнул.

Как приятно покупать подарки жене и детям. Сердце его переполняла любовь.

Глава J

Когда Рафаэль вошел, люди, сидевшие в магазине, разом замолчали. Ранее такого не случалось.

— Я плачу.

Ему ответило шарканье ног. Никто не произнес ни слова.

Он положил пятерку и две долларовые купюры в открытый ящичек кассового аппарата.

Рафаэль принес шесть ведер воды, наполнил алюминиевую ванну, предварительно заткнув резиновой пробкой слив. Рита вымоет детей, потом помоется сама, но воду сливать не будет, чтобы ей мог воспользоваться и Рафаэль. Еще одно ведро он вылил в раковину, после того как положил индейку на буфет и вставил пробку в отверстие для стока.

Пока Рита мыла детей, Рафаэль прогулялся к магазину.

Молчание присутствующих подсказало Рафаэлю, что перед его приходом речь шла о нем. И он разом вырос в собственных глазах.

Свой новый статус он подчеркнул и тем, что угостил всех пивом.

Раздал четыре банки, пятую открыл сам, отпил пива, сел на перевернутый металлический ящик. В коробке осталась еще одна банка пива. Вторую коробку, запечатанную, с шестью банками, он поставил на пол у своих ног.

Люди сидели на кое-как подлатанных стульях, а большей частью в шезлонгах, позаимствованных со свалки. Отец Рафаэля устроился в большом продавленном кресле.