Такие вот мысли мелькают в голове командира Ковалёва, пока отряд к Телеграфу идёт. Чувствует он, что смотрят из-за плотно закрытых штор на него глаза эксплуататорские. С ненавистью смотрят. Но ему, партийному товарищу, от их взглядов бессильных ни холодно, ни жарко. Сейчас вот выполнят задание, а потом возьмёт он своих ребят и пройдётся по Невскому, потрясёт гадов. Добро, неправедно нажитое, среди своих ребят поровну распределит. Кого потребуется — к стенке или в Неву, рыбу кормить. Заблудших — просветит партийной грамотой… Шагает Ковалёв, и становится ему от рассуждений таких хорошо. Ну что там телеграф, — думает он, — окопались души заблудшие, хорошего агитатора туда, и всё. Солдаты сами разбегутся. А дружинников… Сжимаются у него невольно кулаки при мыслях о гадах. Эксплуататоры то ещё пол беды, а вся беда вот в этих дружинах. Там люди тоже идейно подкованные, да только не такой правдой. У них на первом месте любой человек, а не только трудящийся. И государство сильное. А что такое государство как не аппарат угнетения пролетариата?…

— Товарищ Ковалёв?

— Я, товарищи.

— Вот наш мандат. Я товарищ Иселевич, а это товарищ Розмирович.

— Рад знакомству, товарищи.

— Мы тоже, товарищ Ковалёв.

— Отряд Ярославской Красной гвардии имени товарища Маркса готов к бою!

— Очень хорошо, товарищ Ковалёв. Наши отряды ждут только вас. Самокатчик уже как час донесение о вашем выступлении привёз. А вы только подошли. Не порядок.

— Учту, товарищи. Не повторится больше такое.

— Надеемся на это, товарищ Ковалёв. А теперь слушайте: вот здание Телеграфа. Захватить. Врагов Революции — не щадить! Убивайте всех, не давайте пощады никому! Надеюсь, не дрогнет рука?

— Не дрогнет, товарищи!

— Тогда вперёд. И помните, что сейчас Революция зависит от успеха вашей атаки.

— Помним, товарищи.

Окинул взглядом суровые лица бойцов Алексей Ковалёв, речь короткую, чтобы товарищей воодушевить, произнёс, а потом маузер из кобуры деревянной вытащил и крикнул:

— Вперёд, друзья! В атаку!

И побежал, чувствуя, как неудержимой лавиной бегут позади него бойцы, настоящие сознательные пролетарии… Да только не успел он и трёх шагов пробежать, как пуля эксплуататорская подлая ударила его прямо в ногу, и упал Ковалёв на булыжник. Сгоряча хотел вскочить и дальше бежать. Да вторая в плечо вошла. Больно стало до ужаса. И темнота вдруг липкая накатила. Хотел было удивиться Алексей Ковалёв, утро же, светло должно быть. Да сознание потерял. И в этом ему спасение было. Успели товарищи надёжные его вытащить из-под обстрела и к врачу верному доставить.

Дружинник Всеволод Соколов. Петроград. 1923 год

Капитан Тучабский, командир портупей-юнкера, Всеволода оставил барышень-телефонисток охранять, и в обиду не давать. Сидит Сева туча тучей в кресле у окошка. Барышни все к нему пристают, когда их по домам отпустят, где можно чаю попить, да и кушать хочется. А что Соколов сделать может? Ничего. Вот и остаётся ему у окна сидеть да проклинать свою долю несчастливую. Товарищи его позиции заняли, сейчас будут мятежников уму разуму учить, а он тут с барышнями. Стыда и позора потом не оберёшься! Всякий первокурсник будет за спиной перешёптываться, мол, вот он герой: пока соратники под пулями дрались, возле бабьих юбок отсиживался.