– Кажется, ты проводишь с ней много времени?

Анна снова уставилась на скелеты.

– Мне показалось, вас интересуют Амали и мертвецы.

– Анна, ты сможешь поговорить еще с кем-то? Твоя история очень важна, полиция явно захочет ее проработать. Убийства расследует детектив Эндрю Райан. Он очень хороший человек, думаю, тебе понравится.

Девушка неуверенно посмотрела на меня и заправила волосы за оба уха.

– Я ничего не могу вам рассказать. Джон мог, а я на самом деле ничего и не знаю.

– Ты помнишь, где проходили семинары?

– На какой-то ферме. Я приехала в фургоне и не особо следила за дорогой, потому что мы играли. Когда возвращалась обратно, просто спала. Мы слишком мало отдыхали, и я совершенно вымоталась. Кроме Джона и Амали, я больше никого из них не видела. А теперь, вы говорите, она...

Внизу открылась дверь, по лестнице прокатился голос:

– Кто там?

– Прекрасно. Теперь я потеряю ключ, – прошептала Анна.

– Нам нельзя здесь находиться?

– Не совсем. Уходя из музея, я, можно сказать, просто не сдала ключи.

Восхитительно.

– Пойдем со мной, – приказала я, поднимаясь со скамейки. – Здесь есть кто-нибудь? – закричала я. – Мы здесь.

На лестнице послышались шаги, потом в дверях появился охранник. Вязаная шапочка надвинута на глаза, насквозь промокшая куртка едва прикрывает брюшко. Он тяжело дышал, его зубы в фиолетовом свете казались желтыми.

– О, как мы рады вас видеть! – рассыпалась я. – Мы делали зарисовки Odocoileus virginianus и совершенно забыли о времени. Все ушли рано из-за снега и, похоже, забыли про нас. Дверь захлопнули. – Я одарила его глупой улыбкой. – Я уже собиралась звонить в охрану.

– Вам нельзя здесь оставаться. Музей закрывается, – буркнул он.

Мое представление явно не произвело впечатления.

– Конечно. Нам надо идти. Ее муж с ума сойдет от беспокойства. – Я указала на Анну, та бешено кивала, словно заводная игрушка.

Охранник перевел водянистые глаза с Анны на меня, потом махнул рукой в сторону лестницы:

– Тогда пошли.

Мы не заставили себя упрашивать.

Снаружи еще шел дождь. Капли стали вязкими, как сироп, который мы с сестрой купили как-то у летних разносчиков товаров. Ее лицо поднялось из глубин памяти. Где ты, Гарри?

У Беркс-Холла Анна одарила меня странным взглядом:

– Odocoileus virginianus?

– Первое, что пришло в голову.

– В музее нет белохвостого оленя.

Неужели уголки ее рта приподнялись, или это просто холод? Я пожала плечами.

Анна неохотно дала мне свой домашний телефон и адрес. Мы попрощались, я заверила девушку, что Райан скоро ей позвонит. Когда я уже отошла от университета, что-то заставило меня обернуться. Анна стояла в арке старого готического здания, неподвижная, как ее кайнозойские друзья.

Добравшись до дома, я позвонила Райану на пейджер. Через пару минут запищал телефон. Я рассказала Райану о появлении Анны и нашем разговоре. Он пообещал оповестить следователя, чтобы полиция начала искать медицинскую карточку Амали Привенчер, и быстро положил трубку, собираясь связаться с Анной, пока она не ушла из кабинета Жанно. Перезвонит позже и расскажет, как прошел день.

Я поужинала салатом "Нисуаз" и круассанами, надолго залезла в ванну, потом надела старый шерстяной костюм, но так до конца и не согрелась, поэтому решила зажечь камин. Лучины закончились, так что я скатала в ком газету и сунула ее в дрова. В окно бились ледяные снежинки, а я смотрела, как занимается пламя.