- Но это же интимные, личные моменты.

- Возможно, и они представят интерес.

До свидания!

- Всего доброго, а как же аванс?

- Завтра.

Уходя, я проделал то, что давно собирался, а именно - открыл третью загадочную дверь маленького тамбура. Там оказалась уборная и чулан для ведер, веников, швабр - идеальное место, чтобы спрятаться на ночь.

В торговом зале девицы тихо и испуганно - шептались, а верная стража отчаянно резалась в нарды. Я с интересом посмотрел на пепельно-русую избранницу Оганяна и вполне одобрил его выбор.

Раскисший лед тротуара неприятно хлюпал под ногами, но втискиваться в редкие, переполненные автобусы не хотелось, тем более РОВД находился недалеко. Еще вчера я и близко не думал к нему подходить, но события сегодняшнего дня заставили мыслить по-иному. Определенно, существует какая-то связь между вечерним Юркиным приглашением и ограблением ювелирного салона "Сапфир".

В приемной сидела новая, незнакомая секретарша, совершенно типовая, словно серийная кукла. С озабоченным видом занятого человека она манипулировала человеческими фигурками на экране компьютера. Заметив меня, кукла привычно растянула мышцы рта, демонстрируя "ослепительную улыбку".

- Вы к кому, молодой человек? - Молодой человек тебе в папы годится. А нужен мне твой начальник.

- Алексей Николаевич? Он занят. У вас назначено?

- Что назначено, все утрачено. Иди скажи, Гончаров явился. Видеть он меня хотел.

- Это другое дело. Секундочку. - Она юркнула за дверь, задев меня крутым бедром, и через секунду пригласила: - Входите, Алексей Николаевич ждет.

Много, много прошло времени с тех пор, как я в последний раз был в этом кабинете. И здесь не обошлось без перемен. Вместо строгого зашарпанного коврика, которым так гордился Артемов, теперь необъятным морем раскинулся длинноворсный голубой палас, на котором самодовольно и тупо раскорячились пара кожаных кресел и диван. Под стать им была стенка, стол заседаний и письменный стол, из-за которого поднялся здоровенный мужик в штатском.

Половину века он уже прожил, нос и руки имел огромные, а вот с глазами все было наоборот. Из-под мощных надбровных дуг черными смородинками выглядывали пронзительные мышиные глазки. Но самой настоящей изюминкой на этой физиономии были неповторимые, потрясные усы. Над верхней котлетой губы торчала в разные стороны бурая проволока щетины.

- А-а-а, - прокатилось рокотом по кабинету. - Вы - Гончаров, очень жду вас.

- Даже так? Мы ведь незнакомы, впервые видимся.

- Наслышан о вас, наслышан. Располагайтесь. - И, указав на диван, он выглянул в приемную: - Таня, чаю!

- Не стоит. Я ненадолго.

- А это мы сейчас решим, надолго или нет. Курите. Как дела? - задал он, подсаживаясь, извечно идиотский вопрос. - Вернуться к нам не хотите?

- Нет, спасибо, это удовольствие я уже имел. А как говорил мой дедушка, не залазь на плохую бабу дважды.

- А на что живете, вы ведь нигде не работаете?

- Да так, помогаю знакомым, а они мне за это то миску каши принесут, то кусок хлеба. Больше и не надо, я аскет.

- На что же водку пьете?

- Друзья иной раз чарку поднесут, те, кому помог.

- А нам?

- Что - вам? Чарку водки?

- Нет, нам помочь не хотите?

- Смотря в чем.

- Вы у Оганяна были?

- Был.

- Ну и как?

- Пока никак. Вы ведь сами там побывали. Что скажете?

- Сказать-то ничего не могу. Не было сигнала на пульте. Ни у нас, ни у пожарников. Я уже всех, кто дежурил, по два раза перетряс. Нет, и баста. Жителей, соседей опрашивали, может, кто-нибудь слышал уличную сигнализацию. Никто. А вы что думаете?

- Пока ничего.

- Не может быть такого, чтоб...

- Оганян сам себя бомбанул? - окончил я его вопрос и тут же ответил: Конечно, может.