— Куда?

— Переписывать сценарий.

— Могу проводить вас до номера, — довольно-таки двусмысленно заметил оператор.

— Не стоит.

— А я все равно провожу.

Дина и Надя прервали животрепещущий разговор о шмотках и с любопытством воззрились на насупившуюся Марину и оператора, который явно проявлял настойчивость выше обычного.

— Я не заблужусь.

— А вдруг!

Судя по всему, Геннадий принадлежал к той породе мужчин, которые считают, что если они не отстанут, то рано или поздно добьются своего.

Справедливости ради стоит заметить, что такая тактика действительно порой приносит успех, — по крайней мере, с женщинами, которые не умеют говорить «нет». Однако Марина к их числу не относилась.

— Что-то мне подсказывает, что нам по пути, — добавил Спиридонов с широкой улыбкой.

Марина пристально посмотрела ему в лицо и поняла, что тут надо действовать грубостью.

— Старик, мне не нужны пирожки с тухлыми яйцами, — проговорила она. — Оставь их при себе.

И, крепко сжав свою сумочку, она проследовала мимо слегка оторопевшего оператора к выходу. Она ненавидела прибегать к таким выпадам, но бывают ситуации, когда только хамство и способно выручить.

— Вот сука! — сокрушенно молвил Спиридонов ей вслед.

Он хмуро покосился на девушек, прячущих улыбки. Н-да, завтра вся съемочная группа будет судачить о том, что какая-то недоделанная сценаристка дала ему от ворот поворот.

Да что она о себе вообразила, в самом деле?

Он оператор от бога, больше двадцати лет снимает фильмы. Даже Голубец, который вначале едва с ним ладил, теперь советуется по поводу каждого кадра и принимает почти все его замечания…

Как и все мужчины, Спиридонов был склонен путать форму и содержание. Когда женщина принимает решение, нравится ей мужчина или нет, она не думает о том, какой он оператор и сколько фильмов наснимал. Она, если угодно, мыслит инстинктом, а как раз инстинктивно Геннадий Ипполитович Марине совсем не нравился.

Вечером оператор выпил больше обычного, и на следующий съемочный день был зол как черт. Он с трудом заставил себя вслушаться в то, что говорил режиссер.

— Наташу снимаем в профиль, — сказал Голубец.

— Нет у нее никакого профиля, — с отвращением ответил Спиридонов. — Ни у одной нашей актрисы, ни у одного актера профиля порядочного не водится. Нет профилей в этой стране! Курносые пятаки и носопырки картошкой в счет не идут…

— Ладно-ладно, не кипятись, — примирительно промолвил режиссер. — Забей.

— На что забить? — подозрительно осведомился Спиридонов, косясь на него.

— Наш оператор сегодня не в духе, — заметила Надя Васе на другом конце съемочной площадки. — Сценаристка его отшила.

— Сценаристка — это которая?

— Да вот она. — Немного удивившись, Надя показала ему Марину, которая стояла в толпе недалеко от Барщака.

— Это в шортах, что ли?

— Да нет, та, которая в синем платье. Видишь?

— И что она тут делает?

— Славу не устроил сценарий, и он ее вытащил, чтобы переписать некоторые сцены. Прямо на ходу… — Надя поколебалась, но потом все же спросила: — Как вчера гонки прошли, хорошо?

— Гонки?

— Ну, вы вроде с Наташей наперегонки ездили, нет?

— А, это! Фигня, я ее обогнал. Да и ездит она на мотоцикле хреново. Продюсер сегодня на меня наорал…

— С чего это?

— Ну, типа мы не имели права этого делать.