Мысленно я обалдела. Неужели она начинает вспоминать другую нашу жизнь? Другой наш мир?

Я села рядом с Бруклин с другой стороны, надеясь, что она уточнит свои слова, но зря. Вместо нее заговорил Кэмерон, причем с точно таким же растерянным видом:

– Я тоже что то помню. Что то, чего вообще никогда не было, а я помню, будто было.

– Как картинка с двойным изображением, – подсказала я, чтобы он продолжал говорить.

Однако внезапно Кэмерон повернулся и посмотрел на меня в упор:

– Ты знаешь, что я такое.

– В смысле «что»? – нахмурилась Бруклин, но Ласк продолжал сверлить меня взглядом.

Однако ни ответить, ни объясниться я не успела – к нам подошла женщина с мягкими светлыми волосами и добрыми глазами. И я ее узнала. Не помню откуда, но узнала.

– Еда готова, – сказала она сразу всем нам и взъерошила Кэмерону волосы.

Он, по всей видимости, был совершенно не против, чему я удивилась вдвойне.

Когда женщина ушла, меня осенило:

– Святой ежик, Кэмерон! Это же твоя мама!

Он кивнул:

– И что тебя так удивляет?

Его мама умерла, когда ему было три года, и эта трагедия стала для него источником постоянной боли. Потому что мать умерла у него на глазах. Пожертвовала собой ради него. А забрал ее не кто иной, как Джаред. Кэмерон, который наполовину ангел и наполовину человек, видел его и не смог забыть. Это и стало главной причиной их изначальной вражды. Да и последующей тоже.

– Ничего. Просто я ее не узнала. Давно ее не видела.

Ласк стиснул зубы, аж желваки заиграли.

– Ты врешь.

– Кэмерон, – вмешалась Брук, – это невежливо.

– Может, и невежливо, – отозвался он, въедаясь в меня глазами, – зато правда. Моей матери здесь быть не должно.

Брук сдвинула брови.

– Вообще то, ты прав. Я тоже это помню. Она умерла, когда ты был совсем маленьким.

Кэмерон, который редко показывает свои эмоции, провел рукой по лицу, накрыл ладонью глаза и сжал руку Бруклин, пытаясь справиться с самим собой. Я практически чувствовала, какая в нем поднялась боль при воспоминании о смерти мамы.

– Это было в другое время, – ободряюще проговорила я и накрыла ладонью руки Брук и Кэмерона. – То время изменилось. Этого никогда не было. Наверное. Я не сильно разбираюсь в том, как это все работает.

Дыхание Кэмерона вдруг сбилось, и из него полились мощные, искренние эмоции. Скрываясь за собственной ладонью, он плакал. Нет – рыдал.

Я была в таком шоке, что боялась пошевелиться.

Со слезами на глазах Брук обняла Кэмерона за плечи.

– Как такое возможно? – прошептала она, и я задумалась, сколько еще людей помнит две реальности.

Может быть, помнят только те, на кого смена миров повлияла сильнее всего? Тогда мы точно в их числе. Как и добрая половина жителей Райли Свитч.

– Откуда я знаю, – продолжала Брук, – что ты ангел?

Кэмерон взглянул на нее покрасневшими глазами. В свете костра поблескивали слипшиеся от слез ресницы.

Брук кивнула:

– Да, я помню. И они тоже. – Она показала на людей, которые ходили туда сюда и с любопытством глазели на нас.

Кэмерон промолчал. Наверняка до сегодняшнего дня не все в Ордене знали о нем, но в другой реальности – знали. Сто процентов.

Все это время за нами наблюдал Глюк, которые сейчас подошел ближе. Его походка казалась осторожной, а плечи были напряжены, словно он собирался с минуты на минуту дать деру.

– Мы были лучшими друзьями, – обвиняющим тоном начал он, глядя на меня.