Ему однозначно было больно, и он не собирался меня прощать, а я даже не помнила, что именно натворила. Но вдруг воспоминания стали то ли возвращаться, то ли возникать. Я вспомнила, почему оттолкнула лучшего друга. Почему спряталась в раковину и накрылась волшебной мантией из безразличия и высокомерия. Я вспомнила, как кричала на Глюка в первом классе. Мы были в школьном дворе. Он пролил мне на футболку сок, и это стало долгожданным оправданием. Я набросилась на него и толкнула изо всех сил. А когда он попытался извиниться, совершила нечто немыслимое – ударила его на глазах у всей школы. И под всеобщий смех мое сердце разбилось на осколки. Я хотела, чтобы Глюк ушел. Я не хотела его любить. Если я не справлюсь и миру придет конец, я не хотела даже знать, как его зовут.

Теперь я начала вспоминать и собственные сны. Стало понятно, откуда уже в раннем детстве я знала, что произойдет. Знала о вратах, о войне, о конце света. Всю жизнь мне снились сны о другой моей жизни – о той, что я изменила. И уже тогда я знала, что все по настоящему. Все, что мне снилось, было на самом деле.

Я поднялась на ноги и встала перед Глюком. Если кто и заслуживает ответов, то точно он.

– Я люблю тебя всеми фибрами души, – сказала я, сгорая от стыда и сочувствия. – Мне было страшно. Теперь я все помню. Я боялась, что у меня ничего не выйдет. – Шагнув ближе, я коснулась его красивого лица. Он презрительно поморщился, но не отшатнулся. – Я полюбила тебя с первого взгляда.

– Да мы в подгузниках были!

– Знаю. И даже тогда я тебя уже любила.

– Значит, ты прекрасно умеешь это скрывать.

– Наверное, – пристыженно пробормотала я.

Стряхнув с себя мою ладонь, Глюк засунул руки в карманы.

– Я помню все, что мы с тобой делали. Этого никогда не было, но я помню. Как будто у меня в голове крутится один сон за другим.

– Такая же петрушка, – вставила Брук. – Я помню кучу всего, и фрагменты из какой то другой жизни продолжают появляться в голове, как забытые воспоминания. Вроде прошлой жизни, которую можно вспомнить только под гипнозом.

Кэмерон вытер лицо и уставился в костер. Сейчас он был очень похож на знакомого мне самого себя. Такой же неприкаянный, злой, настороженный.

– Мама умерла, – проговорил он тихим, но гневным голосом. – Я помню, как она умирала. Помню, как он… – В немигающих глазах вспыхнула ярость. – Как за ней пришел жнец. – Не в состоянии осознать собственные слова Кэмерон тряхнул головой. – Азраэль. Как это возможно?

Тут мы все поняли, что с нами есть кое кто еще. Рядом стояла мама Кэмерона, которая принесла ему тарелку с едой. Тарелка едва ли не висела в ее руках, а содержимое угрожало вот вот соскользнуть на землю. Как и мы, мама Кэмерона смотрела прямо перед собой невидящими глазами, словно и ее атаковали воспоминания о том, чего никогда не было.

Похоже, все на этой вечеринке вспоминали жизнь, отличную от той, которой наслаждались последние годы. Сколько же людей в разных частях света помнят другую реальность? Или это только мы? Вдруг только мы помним жизнь, которую вроде как никогда не проживали? Или все таки все на свете помнят?

Многие вокруг нас тихонько переговаривались о том, чего никогда не происходило, и изумленно поглядывали на меня. Даже, наверное, с восхищением. Я же пророк, о чем им, конечно же, уже было известно. Но теперь они узнали, что что то изменилось, и решили, что это сделала я. Только это неправда. Это сделали мы. Все мы.

Брук встала и взяла меня за руку.

– Я еще кое что вспомнила. Как любила тебя всем сердцем и душой.