У Джорджа возникло ощущение, будто его втянуло в поток и несет прочь от намеченного курса, но в конце концов непременно вынесет неисповедимым путем к морю истины. Он явно не управлял своим кораблем. Возможно, и Китти тоже. Но она плыла в согласии с этим бурным течением, находя в его ошеломляющей простоте и прямоте что-то родственное ее душе. Она отвечала за каждое слово, сказанное ею сейчас, в этом не было никаких сомнений. И она ожидала, что он с той же искренностью поверит в это. И, черт бы ее побрал, именно так он и поступил. Стремясь вновь обрести почву под ногами, Джордж спросил:

— Эта идея объединения двух фирм была не новой, так ведь? Извините меня, если я затрагиваю щекотливый вопрос, но складывается впечатление, что мистер Армиджер и прежде подумывал об этом и намеревался добиться слияния несколько иначе — соединив семьи.

— Да, он хотел, чтобы Лесли женился на мне, — сказала Китти так просто, что Джорджу стало стыдно собственного многословия. Она подняла свои широко поставленные глаза, и он увидел, что они медно-фиолетовые, как бархатные крылья бабочки. Заглянешь в их глубину и увидишь ее в хрустальной башне собственной сущности, так далеко от тебя, что добраться до нее нет никакой надежды. — Но это была его идея, а не наша. Такие вещи за других не решают. Ему следовало бы это знать. Между мною и Лесли не было никакого уговора.

Они немного помолчали. Китти смотрела на Джорджа твердым взглядом, щеки ее чуть побледнели. Он хотел задать ей еще один вопрос, но выждал и, лишь поднявшись, чтобы уйти, обернулся, как будто только что вспомнил нечто важное. Он непринужденно спросил:

— Да, вы случайно не знаете условий завещания Армиджера?

— Нет, — быстро ответила она, вскидывая голову.

Ее фиолетовые глаза, полные любопытства, уставились на его лицо. Он заметил, как в ней вспыхнула надежда, словно кто-то зажег фонарик в ночи. Еще одно слово — и в хрустальной башне ее одиночества вспыхнуло бы нечто похожее на радость. Так что же ей от него нужно? Удовлетворив свои относительно скромные потребности (машина, гардероб и эта почти монашеская квартирка), Китти, похоже, почти утратила интерес к деньгам. Джордж решил покончить с делом сейчас же. Он должен сказать ей правду и выяснить, эти ли слова она надеялась услышать.

— Он завещал все вам.

Свет мгновенно погас, но это было только начало. Китти разинула рот, поднялась и начала медленно бледнеть. Колени ее подломились, и девушка, ухватившись за подлокотник, села, будто оглушенная, и сцепила руки на коленях.

— О, нет! — Казалось, разочарование, гнев и возмущение сплелись в этом отчаянном восклицании в один неразделимый клубок. — О Боже, нет! Я надеялась, что он никогда не сделает этого, а если и сделает, то потом передумает. Я о Лесли! Он всегда божился, что этого не будет, но, даже если бы он это сделал, ни за что не смог бы признать, понимаете? А теперь… О, будь он неладен! — беспомощно проговорила она. — Ну почему? Не было никакой разумной причины, этот вопрос никогда не поднимался. Он знал, что мне это не нужно, знал, что я не захочу. Так почему же?

— Он должен был оставить все кому-нибудь, — рассудительно молвил Джордж. — И мог свободно распорядиться собственным состоянием, как и всякий другой человек. Не вините себя, не вы лишили Лесли всего.

— Да, — уныло подтвердила она, и слово повисло в воздухе, как если бы она хотела добавить что-то еще, но не могла придумать ничего подходящего. Она покорно поднялась, чтобы проводить его до двери, и все это время в глазах ее стоял недоуменный, растерянный вопрос.