Внимание!

Стеклорез заскрежетал по стеклу, как бормашина. Даже самого взломщика передернуло. Он прервал работу и прислушался.

По-прежнему ничего.

Еще две минуты, и он вырезал аккуратный полукруг стекла прямо под задвижкой. Полоски липкого пластыря не дали стеклу выпасть. Вор просунул руку в перчатке в дыру и отодвинул шпингалет. Рама поднялась, издав слабый скрип. В час, когда совершается больше всего самоубийств и люди видят плохие сны, в Дом Масок проник вор.

— Я ведь знаю, где оно, — пробормотал он себе под нос.

Раздвинув тяжелые бархатные портьеры, он спрыгнул на пол столовой. Тепло, спокойствие, темнота сомкнулись вокруг него; он поежился, наслаждаясь комфортом после мороза.

Теперь фонарик!

Тонкий лучик забегал по комнате. Осветил толстый ковер, прошелся по обшитой дубовой панелью стене и наткнулся на буфет. Высветил массивное серебряное блюдо, вазу с фруктами на средней полке и поднялся к картине, висевшей сверху.

— Ага! — сказал вор.

Эль Греко, спасший пальцы от инквизиции, назвал свою картину «Озеро». Судя по резким, ярким цветам, действие происходило в тропиках, где-нибудь в Мексике или Южной Америке. Морщинистые лица, яркие пятна и мазки были, казалось, нанесены бурей или молнией.

Человек в маске не стал разглядывать картину. Он и без того знал, что на ней изображено.

Спокойно подойдя к буфету, он прислонил фонарик к серебряному соуснику так, чтобы свет его падал на картину. Протянув руку, он без труда снял «Озеро» с гвоздя. Картина была маленькая, но достаточно громоздкая из-за тяжелой рамы. Когда вор опускал картину, он нечаянно задел углом рамы вазу с фруктами. Маленький острый фруктовый ножик выпал, вонзившись в дерево; следом покатился апельсин.

Ради бога, осторожнее!

Вор действовал уверенно; почему бы и нет? В конце концов, ему почти нечего бояться. Он не воспользовался ножом для фруктов, а достал собственный перочинный нож, заточенный для конкретной цели. Осторожными движениями, как человек, отдающий себе отчет в ценности произведения искусства, он начал отделять холст от рамы.

Неуклюжая маска надоела вору, но он решил все же не снимать ее. Перчатки представляли меньшее затруднение. Он почти закончил работу, когда вдруг где-то невдалеке скрипнула половица.

Вор резко повернул голову.

Он стоял лицом к буфету, склонившись над выдвижной столешницей. Там, где на лицо падал луч фонарика, можно было видеть лишь бесформенный пузырь, если не считать живых, загадочных глаз; глаза сверкали, когда он поворачивал голову.

Движимый чувством самосохранения, он всмотрелся в темноту внимательнее. Захотелось спросить: «Кто здесь?» Механически он сложил перочинный нож и сунул его в карман. Но ничего не произошло. Подождав некоторое время, показавшееся ему вечностью, он снова повернулся к холсту.

Именно тогда кто-то тихо подошел к нему сзади.

Однако взломщик не обладал шестым чувством, позволяющим определить приближение смерти.

Глава 5

Николас Вуд, которому отвели спальню на втором этаже, услышал грохот.

Он давно уже ворочался в постели в холодной полудреме; не в силах заснуть, он гадал, чего в действительности хочет от него хозяин дома, в чем тут подвох и что ему делать — бодрствовать или спать.

Он повернулся на левый бок и услышал, как часы на колокольне пробили три. Спустя какое-то время снова перевернулся — пробило четверть четвертого. С того времени он находился в полузабытьи; его разбудил страшный грохот, от которого, казалось, зашатался дом.

Так грохочет груда упавших на пол тяжелых металлических предметов.

Николас Вуд рывком сел.