— Один момент. — Голос Сотин звучал так спокойно, что не мог не выводить из себя. — Лина, Белль, хватайте по жестянке.

Я снова перевел взгляд на танк. Две танкистки выломали из оставшейся палеты, лежавшей на песке, по снаряду. Спустя секунду обе пошатываясь припустили обратно к своей машине, заметно кренясь под весом, который тащили на себе.

— У вас нет на это времени! — повысил голос я.

Фелиция подхватила разграбленную палету и повернула «Часового» обратно в сторону занятого нами гребня, заставив его перейти на тот примечательный порывистый бег, который характерен для подобных машин, когда они передвигаются на высоких скоростях и который для меня всегда делал их зловеще похожими на огромных напуганных снежных куропаток.

— Я не уйду, не имея чего-нибудь, чтобы стряхнуть их со своей задницы! — огрызнулась в ответ Сотин.

Я снова повел ампливизором в сторону надвигающихся орков и тут же вернулся обратно к танку. К моему облегчению, обе женщины из экипажа уже исчезали внутри, а гусеницы его начали вращаться. Сотин забралась на борт, когда танк уже пришел в движение, а от его бронеплиты полетели куски краски, отбитой парой случайных орочьих попаданий, и захлопнула за собой люк. Когда ее голос снова зазвучал в воксе, она лишь немного запыхалась.

— Видите? У нас была еще куча времени.

— Будем надеяться, — произнес я, приникнув к ампливизору. Танк набирал скорость, но и орки быстро сближались с ним, ободренные близостью давно преследуемой добычи. Я сглотнул, чувствуя ужасную сухость во рту, и внезапно осознал, что рядом, едва не касаясь меня плечом, так же напряженно застыл Пирс. — У нас есть что-нибудь, чем прикрыть их с такого расстояния?

— Ничего, — мрачно отозвался лейтенант.

— Мы теперь и сами о себе позаботимся. — Сотин в любом случае оставалась уверенной в себе.

Башня спасающегося танка начала поворачиваться, и пушка, пройдя половину окружности, замерла, направленная назад, в сторону подступающей орочьей орды. Как раз тогда, когда я начал было подозревать, что командир танка все-таки опоздала с отбытием, потому как стрелки зеленокожих уже почти взяли прицел, из дула главного калибра вырвался клуб дыма, и через секунду или две до нас приглушенным рокотом грома донесся разрыв танкового снаряда.

Выстрел был хорош и полностью оправдал тот риск, на который пошел экипаж танка, позволив врагу подойти так близко, поскольку снаряд угодил точно в идущий впереди багги, который, кажется, нес на себе грубую ракетную установку. Легко пробив броню, он взорвался внутри, превратив машину в шар огня. Через мгновение детонировали и боеголовки ракет, посылая во все стороны пылающие обломки и совершенно нарушив строй врага. Благодаря невероятной удаче основная часть пылающего корпуса машины, завалившись, пошла юзом и протаранила второй багги, перевернув его. Намертво сцепившись, две кучи металлолома принялись оживленно полыхать, и лишь один оглушенный зеленокожий из их экипажей шатаясь поднялся на ноги, очевидно чудом выброшенный из кузова. У него как раз хватило, должно быть, времени порадоваться своей удаче, когда его размазала по песку следующая развалюха орочьей колонны, водитель которой слишком сосредоточился на погоне за танком, чтобы обращать внимание на пешеходов.

— Это заставит их призадуматься, — заметил Пирс.

Я покачал головой:

— Они не отступят. Всем приготовиться. Как только наши войдут в сектор стрельбы, я хочу, чтобы у них было как можно больше огневого прикрытия.

Песок вокруг танка и погрузчика теперь кипел от вражеского огня, вздымаясь волнами, подобно прибою. Фелиция увертывалась, используя всю до последней капли скорость, которой располагала ее легкая машина, но, должно быть, ей оставалось совсем немного до того момента, когда какой-нибудь выстрел угодит в массивный бак с прометием и все будет кончено.