Возможно, к счастью, но вокруг не было ничего, что орки могли бы воспринимать как пищу.

— Должно быть, как раз отряд фуражиров, — заключил Юрген, и я согласно кивнул.

— Вопрос в том, — произнес я, — куда они направлялись за провизией и откуда вообще прибыли.

От внезапного порыва холодного ветра меня пробрала дрожь. У нас ушло больше времени, чем я ожидал, чтобы обследовать нашу находку, так что солнце уже начало склоняться к горизонту. Наше предшествующее краткое пребывание на Дезолатии все же достаточно хорошо познакомило меня с пустынными условиями, чтобы я осознавал: температура вскоре упадет до того уровня, который покажется весьма привлекательным Юргену, но никак не мне.

— Нам лучше бы возвращаться к капсуле.

Там можно было, по крайней мере, укрыться на ночь и постараться выработать план дальнейших действий. Мы не могли до скончания веков оставаться здесь, в пустыне; но у меня не было и никакого желания случайным образом удаляться в глубину диких пустынных пространств, надеясь с помощью слепой удачи и Императора найти линию обороны собственных войск раньше, чем на нас наткнется еще один орочий патруль. Конечно же, в то время я не имел ни малейшего представления о том, насколько далеко мы оказались от основной массы имперских войск на Перлии, а если бы знал, то, скорее всего, уже бился бы в приступе паники.

Мой помощник кивнул.

— Может быть, вот это пригодится? — спросил он, вытаскивая изодранный кусок пергамента, который обнаружился в одном из бардачков багги.

Я принял обрывок, ощутив, насколько он неприятно жирный на ощупь, и вгляделся в паутину грубо начерченных линий и странных орочьих значков, которые усеивали его поверхность, казалось, в совершенно случайном порядке.

— Похоже, карта.

Глава седьмая

Мы возвратились к нашему полуразбитому убежищу в состоянии духа и так гораздо более высоком, чем я мог бы ожидать, а Юрген еще вдобавок развлекся тем, что притащил с собой канистру с топливом, позаимствованную с одной из меньших орочьих машин. Мне это поначалу показалось впустую потраченными усилиями, но, впрочем, если сожжение тел наших недавних противников сделало бы его счастливее, то я мог только пожелать ему хорошего огонька. Что же касается меня, то я захватил с собой лишь тот самый обрывок пергамента, засунув его для надежности под рубашку — стараясь не замечать мурашек, которые поползли по коже от столь близкого соприкосновения с покрывавшим его салом, — и теперь со сравнительно легким сердцем наблюдал за тем, как мой помощник запаливает костерок. Юрген же, несомненно, выглядел в должной мере воодушевленным, наблюдая, как огонь охватывает свою пищу, нежно мерцая на фоне глубокого пурпура расцветающего звездами неба, так что и я позволил себе немного поразвлечься, пытаясь угадать, какие из точек света над нами — корабли на орбите, пока ветер внезапно не поменялся и вонь горящего мяса совместно со все усиливающимся холодком не загнали меня наконец обратно в спасательный модуль.

Там, конечно же, практически ничего не было видно, потому что система освещения отрубилась, как и все остальные, но — в очередной раз — на помощь пришел умело подобранный кем-то комплект для выживания. Я принялся ломать голову над грубо сработанной орочьей картой при свете ручного люминатора, установленного на одной из коек.

Сами койки, разумеется, оказались слишком наклонены для комфортного сна, но я был достаточно измотан, чтобы чувствовать себя совершенно уютно в гнездышке, устроенном из скатанных спальных мешков, затиснутых в угол между стеной рубки и иолом, и, когда пришло время спать, отрубился сразу же, едва выключил свет. Юрген, к моему несказанному облегчению, вызвался вместе со своей скаткой ночевать снаружи, где мог в полной мере насладиться морозным воздухом, и его всепроникающий запах, как и всегда, усиленный дневной жарой, милосердно удалился вместе с ним.