Но у Стива была ранимая душа, о чем мало кто знал. Он был одержим желанием найти свою настоящую мать и бесконечно фантазировал о том, где она живет и какая она. Он зачитывался классикой литературы ужасов и мог дословно цитировать свои любимые романы, например, «Дракулу» или «Франкенштейна». Он был исключительно чутким и всегда знал, что думают – или чувствуют – люди вокруг.

Билли и Стив были настолько близки, насколько возможно без поцелуев. Их жизни и мечты сливались. Кольцо с черепом на пальце у Билли было подарком ко дню рождения от Стива. Древние считали, что безымянный палец напрямую связан с сердцем. Сосущая пустота, которую испытывал Билли всякий раз, когда касался кольца, этот миф как будто подтверждала.

С вечера поножовщины Билли давнего друга видел лишь однажды. Как-то вечером они встретились в пабе в центре города, когда Стива освободили условно. Стива окружали мальчики чуть помладше – из тех, кто татуирует себе тыльную сторону ладоней булавкой и шариковой ручкой. Билли пришел один. Приветствием Стива стал кивок и чуть презрительная ухмылка. Ухмылка словно бы говорила: «Я кого-то пырнул. Я побывал в тюрьме и выжил. Я круче, чем ты когда-либо станешь».

Сестра Билли жила на тенистой зажиточной авеню возле Лайм-парк. Подходя к дому, Билли увидел висящие на деревьях в начале подъездной дорожки рождественские гирлянды и начал спрашивать себя, а правильно ли поступает, но тем не менее позвонил в дверь. Открыла Кэрол, как всегда старше и более нервная, чем он помнил. Она удивилась, но была ему искренне рада. Из кухни вышел ее муж Роджер пожать Билли руку, другой тут же протянул банку «Боддингтонс».

Пока Билли пил пиво в гостиной под рождественской елкой, его племянники Марк и Крис гордо сообщили, что нашли рецензию на его последнюю книгу.

– Она была в Интернете, – с энтузиазмом объяснил старший, Марк. – Там говорилось, что книга просто дрянь.

– Нет, там только сказано, что она скучная, – поправил Крис.

– Ну спасибо, ребята, – сказал Билли. – Полагаю, вы вне себя от радости, что у вас такой знаменитый дядя.

Позже вечером Билли, верный себе, начал доставать хозяев. Когда мальчики пошли спать, а Кэрол – возиться на кухне, Роджер налил себе и Билли бренди. У шурина Билли было круглое, с нездоровым румянцем лицо, которое как будто никогда не нуждалась в бритве, и густая грива безупречно седых волос.

Роджер, вожатый в скаутском лагере, проговорился, что на Рождество ему подарят биографию Бейден-Пауэлла* [Основатель движения скаутов]. Со слов Роджера выходило, что Бейден-Пауэлл всегда выполнял свой долг. Билли напомнил, что однажды Бейден-Пауэлл велел повесить человека за кражу козла.

– Ага, – отозвался Роджер, – это только доказывает мои слова.

– Интересно, повесил ли он себе наградной значок? – задал риторический вопрос Билли.

– Он исполнил свой долг, – натянуто повторил Роджер.

– Но почему тот, кого он велел повесить, вообще украл козла? – не унимался Билли. – Может, его родные умирали от голода, и он считал, что его долг их накормить.

– Давай-ка поаккуратнее, – сказал Роджер. – Мы говорим о великом человеке.

– Так почему же Бейден-Пауэлл его повесил?

Кэрол с мужем отправились спать в десять. Билли лег полчаса спустя, ощущая себя подростком. В основном потому, что кровать принадлежала его двенадцатилетнему племяннику. Стены комнаты были оклеены постерами «Саус-парка» и фотографиями нападающих «Манчестер юнайтед». Вот пожалуйста, взрослый мужчина спит в детской кроватке в теплом домишке среднего класса, укутанном тишиной и туманом.