В данном случае (т.е. изменении оценки характера странгуляционной борозды) интересен другой нюанс. Как отмечалось в своём месте, циркулярная странгуляционная борозда (замкнутая) характерна для случаев удушения гарротой (т.е. при затягивании петли внешней силой), а незамкнутая обычно наблюдается при затягивании петли силой собственного веса повешенного. Другими словами, незамкнутый след характерен именно для случаев самоповешения. Итак, что же получается в данном случае? Сначала Нартиков посчитал странгуляционный след незамкнутым, т.е. характерным для случая самоповешения, а потом изменил своё суждение и описал его как циркулярный (замкнутый), т.е. такой, какой часто встречается при принудительном затягивании петли на шее.

Подобное изменение вывода однозначно свидетельствует об объективности эксперта, ведь если бы он хотел подогнать результат экспертизы под «заранее назначенный» вывод о суициде, то ему вовсе незачем было отказываться от первоначального утверждения. Ибо оно и так прекрасно соответствовало предположению о самоубийстве. Как раз-таки измененное мнение до некоторой степени ему противоречило, хотя, разумеется, и не отметало напрочь. Циркулярный странгуляционный след также встречается при самоубийствах, другими словами, нельзя сказать, будто существует некая аксиома, согласно которой наличие такого следа однозначно указывает на факт убийства. Нет такой аксиомы. Следует помнить, что любое экспертное заключение всегда носит вероятностный характер, медицина – и уж тем более судебная медицина! – это не арифметика. Тот факт, что Нартиков изменил своё первоначальное мнение, однозначно свидетельствует о полной свободе его суждений. Он не подвергался давлению со стороны властей и не «рисовал» заключение им в угоду, как это пытаются сейчас доказать иные украинские демагоги-разоблачители «зверств КГБ».

Довольно интересен следующий вопрос следователя Пинского. Поясним, что Нартиков в подписанном им акте экспертизы допустил досадную ошибку – ту рану, которая находилась на правой ноге, он описал как находившуюся на левой. Ошибка из серии «где сено, где солома?» Нартиков объяснил допущенный ляп следующим образом: «В данном конкретно случае либо я ошибся при диктовке протокола, либо ошиблась машинистка при печатании. Я же при чтении протокола и заключения на это не обратил внимания, т.к. фотографий тогда у меня не было.»

Никакого особенно глубокого смысла в этой ошибке искать не следует – рану эту никто не скрывал, она была описана и даже попала на фотографию, а то, что Нартиков перепутал левую ногу и правую – так это в порядке вещей. Если внимательно вычитывать следственные и судебные документы, то несоответствия различных деталей и мелочей можно найти во множестве. Это только интернетные граммар-наци озабочены чужой грамотностью, на самом же деле юридические реалии таковы, что судьи обычно читают только обвинительные заключения и очень редко лезут вглубь передаваемых в суд документов (коих может быть очень много!).