Тот пропустил мимо себя президента биржи со всей его свитой, плавно развернулся на каблуке, двинулся следом.

Задание у Лютикова и Никашидзе было такое: проверить, нельзя ли захватить Зоммера поздним вечером, когда он возвращается с ужина к себе на виллу.

Но Зоммера охраняли превосходно

У входа почтенного коммерсанта поджидали два авто: роскошный «роллс-ройс» и американский «форд-фаэтон» для охраны.

Завидев патрона, шофер «роллс-ройса» выскочил навстречу. Двое охранников, дежуривших у подъезда, встали справа и слева. Остальные, явно действуя по инструкции, сопроводили Зоммера и Жубера до машины, после чего сели в «форд».

С места оба автомобиля тронулись одновременно. Лютиков, внимательно наблюдавший весь этот балет из-за колонны, сорвался с места и нырнул в открытую дверцу «бельвилля», стоявшего в стороне.

— Грамотно работают, — заметил Никашидзе, заводя мотор, — Видал, как они все сектора прикрыли, когда объект усаживали?

Уголовник сплюнул:

— Мартышки дрессированные. Чую, возни будет…

«Бельвилль» длинной черной тенью пролетел по аллее, за воротами пристроился на умеренной дистанции от «форда».

Фар Никашидзе включать не стал.

— Всё записывай, — сказал он. — Секунда в секунду. Я говорю, ты глядишь на хронометр — и в блокнот.

— Не учи ученого.

— Какой ты ученый? Урка с Лиговки, — беззлобно проворчал грузин. — Пиши: скинул скорость до двадцати, повернул налево…

«Очаровали вы меня»

В перерыве Алеша сидел в маленьком, отгороженном шторами закутке позади сцены и пил теплый «цаубертренк» — старинный оперный эликсир для размягчения и укрепления голосовых связок: красное вино со сливками.

Из зала доносилось пение Булошникова, заполнявшего паузу. Высокий, разудалый голос выводил:

Время от времени на сцене начинался род землетрясения — это «Василиса», подбоченясь, пускалась в пляс. Судя по поощрительным возгласам, определенная часть аудитории не осталась равнодушной к монументальной красоте русской Венеры.

Концертмейстер отчаянно колотил по клавишам, частенько попадая не на ту, на какую следовало. Штабс-ротмистр беспокоился за Лютикова и Никашидзе, что сказывалось на качестве аккомпанемента.

А вот унтер-офицер Романов, увы, думал не о задании Отечества. Честно пытался пробудить в себе чувство долга — не получалось. Хотелось лишь одного: подкрасться к занавесу и подглядеть за Кларой. Что она? Неужели снова кокетничает со своим Д'Арборио?

Алеша посмотрел в зеркало на свое разгоряченное лицо, поправил прическу, пригладил светлый, не успевший как следует отрасти ус.

И вдруг пред ним предстало волшебное видение.

Штора качнулась, в каморку проскользнула мадемуазель Нинетти, в своей газовой накидке похожая на фею, порождение прозрачного эфира.

Не зная, верить ли глазам, Романов обмер.

Нет, это происходило наяву!

Она подошла сзади и глядя через зеркало ему в глаза, воскликнула с очаровательным акцентом:

— Ах, как вы пели!

— Вы знаете по-русски? — только и нашелся пролепетать потрясенный Алеша.

Картинка 12

— Я романка… румынка, да? Когда девочка, немножко жила в Кишинеу. Нинетти — мое еденное имя, да?

Он поправил:

— Сценическое…

Надо бы обернуться, но Алешу сковал иррациональный страх: вдруг, если он хоть на мгновение отведет взгляд, она исчезнет? Так и смотрел на нее в зеркало.