Луны волшебной полосы

Романов возвращался в свой «люкс» по пустому коридору. Здесь, в бельэтаже, пол был не дощатый, как на чердаке, а укрытый толстым ковром, и шаги не нарушали ночной тишины. Когда Романов открыл дверь номера, ему под ноги легла лунная дорожка. Не включая света, постоялец прошел по ней до самого окна и стал смотреть на озеро. Оно мерцало и искрилось. Алеше, пребывавшему в настроении восторженно-поэтическом, подумалось: словно черное лаковое блюдо, на котором рассыпаны бриллианты. Несмотря на поздний час, спать не хотелось совсем. Да и как тут уснешь?

Позади раздался тихий шелест. Чуть колыхнулся воздух. На плечи Романову опустились две обнаженные руки.

Задохнувшись, он обернулся.

— Вы?!

Перед ним стояла Клара. В ее глазах, очень близко, отражались две маленькие луны.

— Тихо, тихо, — прошептала она, лаская пальцами его шею.

Алеша хотел прижать ее к себе, но это не так просто, если одна рука на перевязи.

— Не бистро, не бистро, — снова шепнула Клара, чуть отстранилась и сделала вот что: взяла его за левую ладонь и, раздвинув легкий газ, положила ее себе на грудь. Под накидкой ничего не было — гладкая, нежная кожа. От бешеного толчка крови Алеша чуть не потерял равновесие, так закружилась голова.

— Я… я… знаю, это нельзя… это очень нельзя, — бормотала Клара, подставляя ему лицо, шею, плечи для поцелуев. — … Все равно… Пускай… Люны волшебной полёсы…

И все завертелось…

Алеша лежал на спине совершенно обессиленный и, даром что спортсмен, хватал ртом воздух, всё не мог отдышаться и прийти в себя. Клара же, несмотря на кажущуюся хрупкость, усталой совсем не выглядела, дышала размеренно, да еще мурлыкала песенку. Опершись на локоть, она водила пальчиком по Алешиной груди. На пальчике посверкивало кольцо с алмазом. Вдруг острый ноготок сердито царапнул по коже.

— Я знаю, что ты думаешь! Ты думаешь, что я без стыда. Что я распутина, да? Танцорки все такие, да? Бесчестные? Скажи!

Ее глаза наполнились слезами.

— Нет, что ты…

Но Клара нетерпеливо мотнула головой: молчи!

— Я самая честная. Другие женщины притворяются, я нет. Жизнь такая короткая! Молодость еще больше короткая! Ты мне так нравился, так нравился… — Она просияла улыбкой, смахнула слезинку и пропела. — «Сядь поближе, гитару настрой, будут плакать волшебные струны…»

Картинка 13

Однако теперь настала очередь Алеши хмуриться.

— Этот лысый поэт, он тебе тоже… нравится?

Клара передернулась и легла на спину.

— Почему ты молчишь? — приподнялся Романов. — Что у тебя с ним?

Поймать ее взгляд не удавалось, огромные глаза печально смотрели в потолок.

— Не надо спрашивать…

— Великий Д'Арборио, да? — терзая себя, горько сказал Алеша. — Богатый, знаменитый… И для артистической карьеры хорошо, да?

— Нет… — перебила она и снова содрогнулась. Выражение лица стало, как у смертельно напуганной маленькой девочки. — Д'Арборио страшный. Совсем страшный. О, ты не знаешь, какой он человек. Я его боюсь. Потому сказала «нельзя». Если он узнает…

— Ну, и что будет? — с вызовом спросил он.

— Д'Арборио будет меня убивать. Тебя тоже.

И зажмурилась.

Романову стало смешно.

— Тоже еще Синяя Борода! Дракон огнедышащий! Да я этого сморчка лысого…

Она прикрыла ему рот ладонью.