— Что скажешь, Семен?

— Да-а… Похоже, что тебе необходим творческий отпуск. Невозможно работать в таком режиме. Пять полноценных детективов в год — и так на протяжении трех лет… Умом тронуться можно. Отдохнешь где-нибудь на Канарах…

— Семен! — упреждающе поднял палец Воронов.

— Пардон… Отдохнешь на кушетке в дальней комнате. Месячишко-другой. А там видно будет.

— А издательство?

— Забудь об издательстве. Спишем все на форсмажорные обстоятельства. В конце концов, автор твоего масштаба имеет право на каприз. Они же не варвары, должны понимать.

— А если… если она не вернется?

— Кто?!

— Ну… способность писать. Как пришло, так и ушло. Такие случаи уже бывали… в мировой художественной литературе.

— Ну, во-первых, ты имеешь дело не с литературой, а с беллетристикой, — Марголис умел быть безжалостным. — И во-вторых, куда ты денешься? Владимир Воронов — это даже уже и не писатель…

— А кто? — испугался Воронов.

— Владимир Воронов — это торговая марка. Если твой чертов кризис затянется на неопределенное время — наймем литературных негров. Пускай корячатся, руку набивают.

— О чем ты говоришь? Каких нефов?

— Обыкновенных. Голодных мальчиков без амбиций. Такое практикуется.

— Нет! Я не могу… — Воронову вдруг стало нечем дышать, и он несколько раз беспомощно взмахнул рукой.

— Да ладно тебе. До этого еще далеко. Это я так сказал, на всякий случай.

Марголис потрепал Воронова по плечу, близко придвинулся и обнажил в улыбке острые желтоватые клыки. Три года назад он оставил всех своих малоперспективных авторов ради одного — многообещающего. Но стоит Воронову сойти с дистанции, как Семен тотчас же найдет себе еще одного Воронова, но гораздо более талантливого. Семен будет носиться с этим новым дарованием как курица с яйцом, утирать ему нос и придумывать биографию и повадки. И так же, поблескивая лысиной, умело окучивать все заинтересованные стороны….

От этой мысли Воронову стало страшно. Семен был его единственным другом, единственным окошком в большой и вопиюще антисанитарный мир. Мир, в который он, Воронов, не войдет никогда. Потерять его было равносильно смерти от асфиксии. Или от сердечной недостаточности — ни один нитроглицерин не поможет.

— О чем ты думаешь, Володенька? — настороженно спросил Марголис.

— По-моему, у тебя слишком много зубов.

— Это для того, чтобы вовремя загрызть всех наших врагов, идиот! А вообще, баба тебе нужна, Воронов. Баба.

— Зачем? — искренне удивился Воронов.

— Да, действительно. — Марголис почесал лысину и подмигнул Воронову. — Действительно, зачем? Баба будет отвлекать тебя от фармакотерапевтического справочника под общей редакцией профессора Ф.П. Тринуса. Ладно… К машинке пока не подходи, а я завтра позвоню в Москву и все утрясу. А то, может, поедем на банкет? Вечеринка еще не закончилась…

Это был риторический вопрос.

Проводив Марголиса и измерив кровяное давление (сто сорок на сто), Воронов угнездился в кровати и открыл зачитанный до дыр «Атлас редких и экзотических болезней». Отдыхать так отдыхать. Он это заслужил, черт возьми!..

Наталья

— Пришла, — веско заметила баба Ядя.

— Ага. Приволоклась, — поддержала ее Бедусиха-старшая.

— Принесла нелегкая, — завершила тираду Бедусиха-молодая.