Александровский дворец, как известно, состоит из центрального корпуса и двух крыльев. Парадные апартаменты и приемные залы — в центре, личные покои царской семьи расположены в одном крыле, министры двора и прислуга обитают в другом. Окинув все это взглядом, Рикки Краббе решил остаться, составить компанию кучеру. «Я потом внутрь загляну, попозже», — сказал он. Его слегка подавляло и величие дворцового ансамбля, и отряды конных гвардейцев, галопирующие вокруг дворцовой ограды, и караульные у парковых ворот, проверяющие всех въезжающих и входящих, — они остановили и их экипаж, внимательно вглядывались в лицо каждого, прежде чем занести имя в журнал, — и часовые в длинных шинелях, как горшки с цветами, регулярно расставленные вдоль въездной аллеи.

Пауэрскорта и двух его спутников провел к дверям царского кабинета придворный чин в золотых аксельбантах и шляпе с плюмажем. Они проследовали через ряд приемных, затем — через парадную гостиную императрицы, потом по длинному коридору, ведущему в личные покои. Коридор уткнулся в комнату, где адъютант государя, указав, что Михаилу и Джонни следует остаться здесь, пустился обсуждать с Шапоровым сравнительные достоинства столичных ресторанов. Пауэрскорт же не мог не думать о заледенелом Невском проспекте, где нашли мертвое тело его соотечественника. У дверей в кабинет царя стоял экзотически наряженный эфиоп. Он распахнул створки, чин в аксельбантах откашлялся и на отличном английском провозгласил:

— Ваше императорское Величество! Лорд Фрэнсис Пауэрскорт из Министерства иностранных дел Великобритании!

14

Первым, что бросилось Пауэрскорту в глаза в Николае Втором, самодержце всея Руси, было то, что для настоящего самодержца тому недоставало росту. В нем было, прикинул англичанин, пожалуй, не более пяти футов семи дюймов. А ведь отец-то был по виду могучий медведь, гнул в дугу кочерги и показывал прочие силовые фокусы, которые так нравятся детям. Вторым было удивительное сходство царя с его кузеном Джорджем, принцем Уэльским, сыном английского короля Эдуарда и королевы Александры. Та же аккуратно подстриженная бородка, той же формы голова, та же прическа, седеющие виски. Лицо у царя было утомленное, с беспокойной морщиной, перерезающей лоб, что неудивительно, когда правишь огромной империей, а империя эта в состоянии хаоса, и к тому же сын и наследник болен гемофилией и, может, в этот самый момент истекает кровью в своей кровати.

Царь был в крестьянской косоворотке, коричневых брюках-галифе и мягких сафьяновых сапожках. Стоя перед письменным столом, он указал Пауэрскорту на кресло. Кабинет оказался невелик, в одно окно, и меблирован простыми кожаными стульями, диваном, покрытым персидским ковром, книжными полками по стенам, столом, заваленным картами, и низким книжным шкафом, плотно заставленным семейными фотографиями и безделушками.

— Добро пожаловать в Царское Село, лорд Пауэрскорт, — с прекрасным оксфордским произношением произнес царь. — Чем я могу быть полезен вам и вашему правительству?

— Я не на государственной службе, Ваше Величество. Я — частное лицо, детектив, которого британский Форин-офис подрядил расследовать обстоятельства гибели мистера Мартина. Мистер Мартин, Ваше Величество, состоял в штате Форин-офиса. Он имел честь видеться с вами здесь в конце прошлого года. Потом его убили.

— Мне сообщили эту печальную новость, лорд Пауэрскорт. Так вы говорите, детектив? И какими же делами вы занимаетесь?

Пауэрскорту показалось, что царь произнес это с оттенком неодобрения. Может, он думает, что детективы прочесывают архивы его министерств, охотясь за уликами служебных злоупотреблений, или, хуже того, выискивает свидетельства промахов его армии, или, еще отвратительнее, рыскают по дворцовым коридорам, чтобы потом растрезвонить имперским подданным, что их будущий властитель, царевич Алексей, истекает кровью, не достигнув и года?

— Я не единственный представитель этой профессии, Ваше Величество.