— Павел, родной, ты? — едва слышно прошептала она.

— Тише, лежи спокойно, пока тебе не стоит разговаривать, — остановил ее Павел.

Он взял ее безвольную руку и нежно сжал.

— Тебе нужно полежать и успокоиться. У тебя был обморок. Судя по всему, ты очень перенервничала. Подожди минуту, я сейчас дам тебе лекарство, и ты уснешь. Тебе необходимо отдохнуть.

— Нет, Павел, нет! Нельзя. У меня мало времени, ОНИ скоро придут, тебе нужно уходить. Нельзя, чтобы ОНИ и тебя убили! — быстро-быстро, взволнованно прошептала Наташа, изо всех сил стиснув руку Павла.

— Натка, милая, никто не придет, успокойся, у тебя просто бред. Я сейчас принесу воду.

Осторожно высвободив руку, Павел встал и направился на кухню. Когда он брал со стола чашку, взгляд его зацепился за текст на листке ученической тетради, написанный аккуратным, совсем еще детским почерком Наташи:

«…прости меня, Павел, я очень сильно люблю тебя, но у меня нет иного выхода. Я знаю, что самоубийство грех, но так сложились обстоятельства. Они все равно придут меня убивать. Только делать ЭТО станут долго и мучительно. Я не смогу бороться с НИМИ. Спасения нет. Очень боюсь смерти, но другого выхода нет. Прости ме…»

Что за чертовщина? Наташа ведь это писала, когда он вошел! Неужели снова решилась? Что послужило причиной на этот раз? Забыв, что шел за водой, Павел вернулся к Наташе.

— Ты не могла бы мне объяснить, что это значит? — Павел протянул ей записку.

— Павел, тебе нужно уходить. Скоро ОНИ придут, и тогда тебе не избежать неприятностей.

— Кто такие они? Объясни толком, я ничего не понимаю!

— Я тебе рассказывала, что меня зимой похитили. Так вот, они снова нашли меня. Сначала подбросили записку, требовали что-то вернуть. Потом еще! Еще! А сегодня… сегодня ОНИ подкараулили меня по дороге домой. Сказали, чтобы я это принесла вечером в десять к магазину. А я даже не знаю, что им нужно! Тот, кто мне все это говорил, рассказал, что они со мной проделают, если я им это не верну. А мне нечего возвращать! У меня ничего нет, я вообще не знала, чем занимается Илья! Еще тогда, зимой, я пыталась им это объяснить, но в ответ меня только избивали. Меня тогда чудом не изнасиловали, зато теперь тот гад, который меня поймал, очень подробно рассказал, что и как будет. Я не хочу этого! Я не хочу, чтобы меня насиловали, не хочу, чтобы меня резали живую на куски, не хочу, чтобы меня травили собаками. Уж лучше я убью себя сама, пока они до меня не добрались.

— Все, успокойся! До десяти еще полно времени. Ты уверена, что это именно те люди, которые похитили тебя тогда?

— Думаю, да. По крайней мере, голос того, что говорил, очень похож.

— Но ты же сказала, что их всех арестовали?

— Значит, отпустили, ты же сам прекрасно знаешь, что за деньги можно все.

— О чем тебя тогда спрашивали? Я имею в виду, когда похитили.

— Об Илье, говорили, что он им деньги должен.

— А почему же тогда они требуют деньги у тебя? Он что, передавал их тебе?

— Нет, я же говорю, что совершенно ничего не знала!

— Твои похитители не могли этого не знать. В криминальных кругах народ ушлый, расследования свои проводят не хуже, чем менты. Тебе не кажется, что тебя просто кто-то пытается запугать? Кстати, а этот Илья, он так больше и не объявлялся?

— Нет. Думаю, он просто сбежал. Он трус, всю жизнь боялся пальчик прищемить.