— Паша! Что ты так кричишь? — Из беседки к ним бежала Любовь Николаевна.

— А чего они…

— Что вы к ребенку пристали? Что вы ему сказали? Зачем это все надо? Зачем?!

— Он талантливый мальчик? — Леонидов посмотрел вслед убегающему парню и повернулся к Любе. — Он пишет? Что?

— Да вам-то какая разница. — Она вытерла глаза, но мать взяла верх над испуганной женщиной. Ей захотелось рассказать о сыне, о том, какой он необыкновенный и замечательный. — Да, я не сделала тогда аборт.

— Почему Павлу не сказали?

— Что бы это изменило? Жениться он на мне не женился бы, денег от него мой муж принципиально не хотел брать.

— Откуда же Клишин узнал?

— А что, он на него не похож, не заметно, что это его сын? — Она горько усмехнулась. — Увидел — и понял, что ж еще?

— И мальчику он сказал?

— Мой сын очень умный. Слышите, вы? Он всегда понимал, что эта семья ему чужая. Он — человек другой породы, он тоже родился принцем. Паша очень хорошо сказал в своей книге об этом, и то, что они друг друга поняли, — это естественно.

— Ну, Игорь, что скажешь?

— Клишина они не травили.

— И это все? — Леонидов рассмеялся, до слез рассмеялся. — Сразу видно человека практичного: тут такая семейная драма, а ты со своим выводом, что, мол, Клишина они не травили. Вот что я тебе скажу. Если бы парень был повзрослее, я бы подумал, что продолжения пишет он.

— Какие еще продолжения? Одно только и было.

— Погоди, еще не вечер.

3

В машине они молча ехали минут десять, потом Михин сказал:

— И что дальше?

— А что ты хотел?

— Если это не они, если все написанное — просто вымысел и бред, то кто же тогда? Ждать очередного послания с того света?

— Тут полный тупик: никаких следов, кроме этих двух отпечатков, ничего. А может, они не все сказали?

— Конечно не все.

— Почему же мы тогда ушли?

— Потому. Сегодня к ним больше нет вопросов, понял? И не паникуй. Тебе надо успокоиться, телевизор посмотреть, а в начале новой недели заняться биографией этого писателя. Как там раньше называлось? Серия «ЖЗЛ», вот. Представь, что ты один из ее авторов, это не так уж скучно. Не с неба же этот Клишин к нам свалился, не с другой планеты, не зеленый он человечек, не со щупальцами — обычный земной мужик, только здорово смазливый. Были у него и папа, и мама, и врачи-психиатры в детстве, и история болезни в поликлинике, и баба, с которой он действительно спал. Звонила же Солдатову женщина, явно имеющая на Клишина виды.

— А если он не с женщинами?

— Тогда Павел Андреевич должен был непременно это как-то мотивировать в своем творчестве.

— Почему?

— Да потому, что главный герой произведения любого писателя — он сам.

— Ну нет! Читать все это?

— Страшно?

— Я лучше по соседям его пройдусь, по друзьям, знакомым. Моя правда в ногах, а не в этих непонятно откуда появившихся посланиях.

— Эх, Михин, Михин! Какой редкий случай, когда можно вычислить убийцу не выходя из дома, а ты все розыском занимаешься. Кстати, узнай насчет его завещания. Родители, так я понимаю, умерли?

— Ну да.

— Отчего?

— Не знаю. Умерли и умерли. Вроде несколько лет прошло, но жил Клишин и на даче, и в Москве один, это точно.

— Выясни обязательно, как они умерли, может, авария, несчастный случай или групповое самоубийство.