— Он… — У Даймитри перехватило дыхание, его губы растянулись в жалком подобии улыбки. — Я все отрицаю, — сказал он. — Все. Я хочу послать за своим адвокатом.

— Вы сделаете это, мистер Даймитри, когда я закончу. Восьмого июня, два дня назад, леди Каррадос давала бал в Марсдон-Хаусе. Там присутствовал и лорд Роберт. Поскольку ему уже и так было много известно о мистере Даймитри, он решил разузнать побольше. Он наблюдал за мистером Даймитри и уже знал, каким образом осуществляется передача денег. Ему было также известно, что леди Каррадос была одной из жертв шантажа. Это так, леди Каррадос?

— Да. Я говорила с ним. Он знал, что именно я собиралась сделать.

— И что же вы собирались сделать?

— Оставить свою сумочку, в которой лежали пятьсот фунтов, в определенном месте в зеленой гостиной наверху.

— Понятно, — сказал Аллейн. — Итак, лорд Роберт видел, как Даймитри возвращал пустую сумочку леди Каррадос незадолго до часу ночи. В час ночи он позвонил мне и сказал, что теперь у него достаточно улик. Наш разговор с ним был прерван появлением некоего третьего лица, которое, несомненно, слышало по крайней мере одну весьма важную фразу, сказанную лордом Робертом. Спустя два с половиной часа лорд Роберт был убит.

Внезапно тишину, воцарившуюся в комнате, нарушили дикие вопли. Даймитри завизжал, как истеричная женщина, широко раскрыв рот. Все это продолжалось несколько секунд и так же быстро прекратилось. Аллейну показалось, будто машинист поезда потянул за веревку гудка и тут же отпустил ее. Даймитри стоял, все еще с открытым ртом, и указывал дрожащим пальцем на Аллейна.

— Ну, ну, успокойтесь, — сказал Фокс, шагнув к нему.

— Неправда! — воскликнул Даймитри, нервно щелкнув пальцами прямо перед носом у Фокса, а затем принявшись трясти ими, словно обжегся. — Неправда! Вы обвиняете меня в убийстве! Я не убийца! Я невиновен. Cristo mio, я невиновен, невиновен, невиновен!

Какую-то секунду казалось, что он попытается бежать из комнаты. Он был похож на тенора во второсортной итальянской опере. Дико гримасничал, рвал на себе волосы, потом рухнул на стул и ударился в слезы. Присутствовавшие в комнате пятеро англичан испытывали мучительную неловкость.

— Я невиновен, — рыдал Даймитри. — Невинен, как дитя. Бог свидетель, что я невиновен! Бог свидетель, что…

— К несчастью, его показания не могут быть использованы в суде, — сказал Аллейн. — Если вы замолчите, мистер Даймитри, мы сможем продолжить нашу беседу. Пожалуйста, Фокс, пригласите сюда миссис Холкат-Хэккет.

Последовавшее ожидание несколько оживляли всхлипывания Даймитри, в отчаянии кусавшего ногти.

В комнату вошла миссис Холкат-Хэккет, одетая так, словно она собиралась отправиться в ресторан, и выглядевшая как жертва ошибки косметолога. Позади нее шел Фокс, державший в руках стул, который он поставил посреди комнаты. Она села и расправила плечи, отчего ее бюст стал похож на массивное архитектурное сооружение, покоящееся на твердом фундаменте. Потом она увидела леди Каррадос. Обе женщины обменялись взглядами, словно молча спрашивая друг друга: «Как, и вы тоже?»

— Миссис Холкат-Хэккет, — сказал Аллейн. — Вы рассказывали мне, что после вечеринки с шарадами, которую устраивали в своем доме в декабре, вы обнаружили, что из шкатулки, стоявшей на вашем туалетном столике, пропал документ, представляющий для вас большую ценность.