— Ну и ну! Нехилый прием — взорвать к чертям их театр. Мне это нравится.

— А когда дым рассеется, я снова им позвоню.

— Мол, платите или ждите еще один подарочек.

— Нет, это не будет вымогательством, я попрошу у них в долг.

— Именно это ты скажешь копам?

— Скажу, что я никому не угрожала.

— И все равно они примутся за нас, особенно за меня. Я ведь взрывник.

— О тебе никто не будет знать, ты станешь жить в доме моей матери. Она в трехмесячном круизе, так что весь дом в твоем распоряжении.

Скип почувствовал, что идея его захватывает, ему уже не терпелось приступить к делу.

— Нужно будет достать взрывчатку. Я привезу ее в дом твоей матери. Господи, как же я люблю динамит и так давно им не пользовался! Динамит и ЛСД… Боже ты мой, это же будет настоящий кайф! Все как прежде…

Робин улыбалась ему, вскинув казавшиеся непомерно длинными руки, которые дотянулись до него раньше, чем она сама. Руки ее оказались у него на плечах. Ему пришлось откинуть голову назад, чтобы посмотреть ей в лицо, худощавое, обтянутое бледной кожей, с запавшими щеками. Он легко представил себе ее череп, который кто-то держит в руках, и услышал голос учительницы, который говорил: «Возраст этой женщины между тридцатью пятью и сорока. Она была охотницей. Посмотрите на эти торчащие клыки, она была людоедкой».

Челюсть на черепе задвигалась, Робин сказала:

— Когда мы впервые встретились… Здорово мы их тогда надули, да?

— Сама знаешь. Они — пара самых отъявленных сукиных сынов, которые только значились в истории человечества.

Череп улыбался ему.

— Где ты откопал эту фразу про сукиных сынов в истории человечества?

— Не помню…

Господи, вы только гляньте на эту клевейшую девчонку!

— Ты обработала меня так же ловко, как и раньше, и мне это по нраву. Однако предположим на минутку, что нас выдали не Вуди с Марком?

Лицо Робин придвинулось к нему так близко, что он ощутил ее дыхание. За мгновение перед тем, как прильнуть к его губам, она спросила:

— А какая разница?

5

В субботу перед обедом Крис приехал к своему отцу, у которого была квартира в доме на побережье озера Сент-Клэр.

Доставая из холодильника пару банок с пивом, он сказал отцу:

— Этот врач не только не смотрел на меня, он и не слушал ни черта. Я объяснил, почему ухожу из подразделения взрывных устройств. Не знаю, какое ему до этого дело, но он уже все за меня решил. Видите ли, я ухожу, потому что испытываю страх и не способен заниматься таким делом.

Отец Криса жарил чизбургеры на сковородке с длинной ручкой, держа ее в вытянутой руке, чтобы на него не брызгало масло.

— Достань из холодильника пару луковиц, — попросил он. — Слушай, но, если бы ты не испытывал страх, это было бы ненормально.

— Ну да, только этот докторишка во всем ищет какой-то скрытый смысл, как с этими проклятыми пауками.

— Тебе лук пожарить или ты предпочитаешь сырой?

— Я бы лучше положил на него пластинку зеленого перца, если у тебя есть, а сверху натер бы сыру.

— Кажется, там есть перец, посмотри. И достань сыр. Где это ты узнал такой рецепт?

— Так готовит гамбургеры Филлис. И понимаешь, оказывается, если тебе не нравятся пауки, значит, с тобой что-то не то, у тебя какие-то проблемы с сексом. Так что когда мы закончили разбираться с пауками и я ответил на его вопрос, чувствовал ли я себя когда-либо импотентом, я уже понял, что, если он спросит, почему я перевожусь в отдел по расследованию преступлений на сексуальной почве, он не поверит ни единому моему слову.